Наталья Колесова: Северный ветер

— Сука! — кричал он. — Сука! Проклятая, подлая сука!

Кидж-Кайя окинула его косым взглядом, словно прикидывая, как будет с ним справляться, если он таки вырвется из клетки. Мотнула стражникам головой.

— На выход!

— Все дело в Северном ветре! — раскрасневшийся Бено размахивал кружкой с пивом. Он уже пару раз плеснул на Алькада, и теперь тот с недовольным видом оттирал рукав своей яркой бархатной куртки — уж очень Бен-Али любил принарядиться.

— В сезон Северного ветра оборотни просто с ума сходят, теряют осторожность, идут на побережье…

— А почему сюда-то? — спросил Алькад.

— Говорят, на севере, за Проливом Туманов, откуда еще никто не возвращался, лежит их земля — Земля Оборотней. Вот их на родину и тянет.

— Если никто не возвращался, откуда кто знает, что там лежит? — резонно возразил Алькад. — А интересно было бы на эту землю взглянуть. Только там, наверное, просто-людей тоже на костре сжигают?

— Ш-ш-ш, — зашипел Бено, оглядываясь. Никто их не слушал. Кабак вовсю обсуждал новость о господине аптекаре. Толковали о трех благородных дамах на сносях, которых он пользовал, и которые скинули от ужаса, узнав о сущности его скрытой. О том, что наверняка он подмешивал отраву лучшим людям города в пилюли от кашля или головной боли — а что от них еще ожидать, нелюдей этих?

Кидж-Кайя взглянула на Алькада с любопытством и щелчком пальцев заказала пива еще. Сказала Бено:

— Много знаешь.

Приняв ее слова как похвалу, Бено довольно блеснул белыми плотными зубами.

— Да уж, насмотрелись мы на оборотней при Карате! Ваши-то рядом с тамошними демонами — просто овечки невинные!

— И ты что, мстить им собираешься? — подал голос молчавший, по обыкновению, Джер.

— Не только, — Бено широко улыбнулся. — Слава и деньги тоже не помешают!

Кидж-Кайя отставила кружку.

— Да, заработать ты сможешь немало! Родные-друзья будут тебе совать выкуп, а враги — взятки, чтобы ты обвинил кого по ложному доносу… Готовь большой кошелек, парень! Ладно, я пошла!

Солдаты смотрели ей вслед. Двигалась Кидж-Кайя хоть и слегка нетвердо, но целеустремленно.

— Куда это наш мастер подалась на ночь глядя? — широко зевнул Алькад. — Ну, кто с утречка пойдет казнь смотреть?

— К оборотню она пошла, — сообщил Бено.

Алькад подавился неоконченным зевком:

— К к-какому еще оборотню?

— Тому самому. По разрешению суда Ловец проводит с оборотнем его последнюю ночь.

— Зачем?

Бено пожал плечами.

— Спроси у нее. Кто пива еще будет?

— Башня Песен?

Задрав голову, Джер рассматривал стены полу-разрушенной башни. Вместо крыши — серые дыры, в которые сочится мелкий нудный холодный дождь. Вдоль закругленной облупившейся внутренней стены идет лестница, напоминающая челюсть с искрошившимися, а кое-где — и выбитыми зубами. Кидж-Кайя с привычной небрежностью начала по ней подниматься.

— Ветры, — говорила она. — Здесь поют ветры. Каждый ветер приходит со своей песней. Хочешь — слушай. Не хочешь — убирайся. Я взяла тебя, потому что ты не болтаешь без умолку, как южанин, и не пристаешь с вопросами об оборотнях, как Бено…

У Джера екнуло сердце — ее нога сорвалась в пустоту. Но Кидж-Кайя выровнялась с почти презрительной небрежностью, пошла дальше, скользя пальцами по обшарпанной стене. Похоже, она совсем не боялась высоты и пустоты, все больше отдалявших ее от такой надежной земли…

Остановилась на последней площадке — дальше идти было просто некуда. Ветер толчком ударил в грудь, заставив попятиться. Кидж-Кайя, раскинув руки, балансировала на самом краю. Джер слышал, как она смеется. Он решил, что не в силах смотреть на крошечную фигуру, точно летящую в изъеденной временем паутине башни… Опустил голову — и немедленно обернулся на звук, раздавшийся за спиной — то ли возглас, то ли оклик. Никого не было. Снова звук — выше, снова. И снова… Звуки налетали с каждым порывом ветра, с ним же и стихали.

Пока не превратились в почти непрерывную музыку — или песню.

Песню Северного ветра.

— Зачем ты ходишь к оборотням перед казнью?

Джер сидел, прислонившись спиной к стене — для надежности. Он все же поднялся следом, бранясь и оскальзываясь. Давя сапогами свой собственный страх.

Кидж-Кайя подала ему кусок хлеба. Джер подержал в руке, есть не стал. Ловец глотнула из фляжки.

— Даю им возможность исповедаться.

Джер хмыкнул.

— То ли ты священник?

Кидж-Кайя криво усмехнулась.

— Я больше, чем священник — я ведь прихожу до него.