Олеся Андреева - Люди без Планеты

— Идите. — Голос мой дрогнул. — Идите, Маша с Джеком ждут вас. Я позже к вам присоединюсь.

Звучало фальшиво.

Открыв дверь, я вошла внутрь. Запах медикаментов едва не сбил меня с ног. Почувствовав неслышимые шаги друзей, я едва не расплакалось. Слово 'благодарность' не выражало всю волну эмоций, что во мне поднялась. Это была не просто поддержка с их стороны, это был настоящий подвиг.

Одной мне было бы куда страшнее. Да и не уверена я, смогла бы уйти, если бы нашла свою маму в этом ужасном состоянии.

Каждая капсула была отмечена номером. На каждой — экран, отображающий лица лежащих внутри и основные показатели. Эти длинные ряды внушали безнадежность. У каждого из этих людей когда-то была своя жизнь, наполненная своим смыслом, целями и надеждами. Смерть еще можно как-то принять, это закономерно. Но подобное прерывание жизни не просто ужасало, вводило в ступор своей жестокой расчетливостью.

Я внимательно вглядывалась в каждое лицо. Иногда, чтобы понять, мужчина или женщина этот изможденный организм, уходили минуты. Но мне пришлось ускориться, стоило кинуть взгляд на иллюзорные часы над нашими головами. Песок бежал в них очень энергично и натурально. Только тут я и поняла, что Сергей и Настя ничем не могли мне помочь. Я и сама с трудом узнала бы в этих тощих лицах черты самых близких мне людей. Что могли сделать они? Может, это было сугубо мое дело? Теперь и они, наверняка, были уверены в этом, но все равно не спешили уходить, служа скорее другой цели, они стояли на карауле, в разных концах длинного помещения.

Все лица слились у меня в одну синюшную маску, поэтому маму я узнала не сразу. Я даже прошла мимо, но мне пришлось вернуться к этому тощему телу, закрыв рот рукой, чтобы не заплакать. Я приоткрыла крышку 'гроба'. Показатели на экране дрогнули.

— Рената! — Шикнула на меня Настя.

Но я ее не слышала. Только теперь обратила внимание на то, что они все здесь наголо бритые. Я погладила ее впалые щеки, руки мои дрожали. Перебарывая внутреннее желание выдрать все провода и вытащить ее из капсулы, я все же заплакала. Я уже смирилась с их смертью. Лучше бы они действительно умерли!

Мысль забрать ее ударила меня разрядом молнии. Она все равно умрет, так какая разница, сможет ли она дальше жить без всех этих физрастворов щедро орошающих ее организм.

— А если она придет в себя? — Настя неожиданно оказалась рядом со мной. Мы смотрели друг другу в глаза. Она взяла мои руки и четко произнесла. — Пусть она лучше будет в забытье. Она уже все пережила.

Сомнения заколотились в висках. Речь уж шла не о ее спасении, а о моем личном спокойствии. Все эти люди фактически мертвы, и возвращать их, не зная, верны ли действия, поможет ли это, не менее жестоко, чем затащить сюда. Но я не хотела, чтобы последние воспоминания о моей матери были такими.

— Кто-то идет! — Зашипел Сергей.

'Неужели попались!' — пронеслась мысль в голове. Тут же моментально вырисовался план возможных действий. Если придется, то я отвлеку римпвийцев, пока мои друзья будут выбираться. Это хоть как-то могло выразить мою признательность. Как просто и глупо звучало.

Прятаться было абсолютно некуда. Мы кинулись к самым дальним капсулам. Бешено колотящиеся сердца наверняка оставили кучу эмоциональных следов. Но вошедший римпвиец нас не только не заметил, но и вообще вел себя странно. Мельком выглянув из-за капсулы, я проследила, как он прошел в противоположную сторону помещения, где находился Сергей. Механически передвигаясь, он подходил к каждой капсуле, 'подключался', считывал информацию. Римпвийцы, среди которых мы находились, не отличались эмоциональностью. Но этот определенно был киборгом. Я готова была выскочить из убежища и увести римпвийца из этой комнаты, чтобы Настя и Сергей успели вернуться.

Настя в моем напряжении заподозрила что-то, но не успела ничего сделать. Пока римпвиец был сосредоточен на очередном доноре, я отбежала подальше от ошарашенной Насти. Римпвиец был, похоже, начисто лишен всех восприятий, не слышал и не видел меня. Ждать, пока он сам соизволит ко мне повернуться, я не могла. Еще одна секунда и ноги бы отказали от волнения. Поэтому, не медля, я крикнула: 'Эй!' Хотя на самом деле хотелось кричать: 'А-а-а! Помогите!'

Римпвиец медленно повернулся, соображая, кто я и почему не лежу в одном из 'гробов'. С реакцией у него явно было плохо. Я даже успела обрадоваться этому. Если он и остался бы таким неповоротливым, у нас всех троих был шанс сбежать.