Олеся Андреева - Люди без Планеты

Стерильная обстановка, в которой переливалась кровь из неживого на вид тела в румяного римпвийца, показалась страшнее всех картин, которые я только могла вообразить. Автоматизм и обыденность, в атмосфере которой происходила операция, поражала и заставляла волосы на голове шевелиться. Скорее бы Ариадна с профессором добрались до императора! Это все должно быть прекращено! Ненависть к римпвийцам, выбравшим для себя столь извращенный наркотик, наполнила меня до краев. Если бы я только могла, я взорвала бы каждую скотобойню лично вместе с ее обслуживающим персоналом. Жестокость рожденная во мне в тот момент не удивляла и не пугала, казалась более, чем закономерной. Их 'проблемы' с Римпвой не были для меня оправданием подобного обращения с людьми. Я вообще склонялась к тому, что это не более чем выдумка. Как планета может физически причинять боль?

От моего праведного гнева меня отвлекли. В дальнюю дверь практически внесли римпвийца. Волосы, падавшие на его лицо, не позволяли рассмотреть черты его лица, как следует. Да, и что там рассматривать, они все были, как один. По рукам же его можно было сделать вывод, что парень достаточно юн. Но как только парень откинул голову назад, нам открылось его лицо. Если это застывшее уродство можно было назвать лицом. Сергей, заинтересовавшийся этим же эпизодом, подошел ближе.

— Такое впечатление, будто его лицевые мышцы в… панике… взбесились.

Я уставилась на парня, понимая, о чем говорит Сергей, и что именно так отталкивало во внешности римпвийца. Не только лицевые, все мышцы тела, пребывали в движении. Они хаотично напрягались и расслаблялись, скручивая тело, выворачивая пальцы, превращая лицо в маску, под которой происходит копошение, обезображивающее лицо. Я вспомнила инцидент, когда Маша порезала руку. В память навсегда врезалось лицо Адама, в сознании которого планета нашла лазейку, как только он почуял кровь. Дрожь, пробивающая его тело, была видна нам даже на расстоянии. Но его состояние не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас у нас на глазах. Парня уложили на каталку и подвезли к уже подготовленному к 'операции' человеку. Римпвиец скрючился и заткнул уши руками. Он закричал. От этого крика, проникшего сквозь стены, сердце сжалось от жалости. Мне и самой рефлекторно захотелось закрыть уши, чтобы вопль стих. Обслуживающий персонал поторопился начать 'переливание'.

Словно от удара я выпучила глаза и впала в ступор от своих собственных чувств. Я испытывала к нему жалость. Для меня он, мучавшийся от физических страданий выпал из ряда тех, кто являлся мучителем. Но в этом-то и состоялся парадокс, я ненавидела римпвийцев за то, что они от своего бессилия убивали людей, и сочувствовала им же, жертвам своей планеты. Голова закружилась, мозг интенсивно искал виновного в наших страданиях. Но выходило так, что и сами виновные заслуживают жалости.

— Им настолько больно… — Прошептал Сергей.

— И так всю жизнь? — Эхом послышалась Настя.

Невероятно, но заложенная внутри человека функция гуманности срабатывает иногда в самые неподходящие моменты. Насмотревшись страшных картинок, все же не удержали ненависть и страх от отступления перед агонией молодого римпвийца. Это роднило нас, две нации в безысходности.

'Олимпиец' наблюдал за нами, стоя чуть в стороне, поглаживая Машу по рыжим волосам. Он словно делал какие-то выводы, исходя из нашего поведения. Или мне просто показалось это в прищуре его черных глаз?

— В этом никто не виноват. — Подал он голос, делая стену более плотной, но, все еще не заставляя ее полностью утратить прозрачность. — И планета, которую римпвийцы сами ненавидят, страдает от всех этих противоестественных действий. Римпвийцы нарушили естественный ход взаимодействия с их миром. Они создали чудовище.

То ли появившаяся печальная интонация в его голосе, то ли сами его слова заставили меня повернуться. Незнакомец смотрел на происходящее, продолжая крепко держать ручку ребенка. Это было первое проявление его не безразличия, что лично меня моментально расположило к нему.

— Мне все равно их не жаль. — Сергей покачал головой, горько усмехнувшись. — В том смысле, что людям… нам от этого никак не легче. Они не имеют права… — Он пытался подобрать слова, указывая на людей. — Это чудовищно!

— Не нам об этом судить. — Вдруг добавила Настя. — Мы тоже успели много чего натворить. Не потому ли нашей планеты уже нет?

Сергей скептически хмыкнул. Взгляд неодобрения, брошенный на Настю, говорил о том, что здесь их мнения никак совпасть не могут. Кончено, в какой-то мере она была права. Но мы не доводили планету до подобного состояния и не убивали живых существ… хотя, мы шли к этому семимильными шагами. Не хотелось смотреть на все именно с этого угла, но со стороны так оно и смотрелось.