Олеся Андреева - Люди без Планеты

Думаю, никто из римпвийцев не догадывался, что каждый из них под нашим присмотром. Весь персонал уселся по лавкам перед сценой. Приобняв Машу за плечи, я усмехнулся.

— Твой дебют, старший ассистент! Попав на сцену, ты уже не сможешь от нее отказаться.

Машка волновалась больше всех. Ее кипучая энергия выплескивалась на каждого встречного. Она начинала дело, тут же вспоминала что-то другое, но и его не заканчивала, берясь за новое.

Из-за кулис я наблюдал за тем, как Сергей и Рената расположились на самых дальних лавках. За ними были закреплены определенные римпвийцы. Задача этих двоих была не упускать их из виду, что бы все были у сцены.

Мы использовали все известные нам приемы, надеясь, что они сработают на римпвийцах, как на людях. Яркие ткани, броские декорации, две прекрасные ассистентки, ну, и маэстро. Апогеем стал классический номер с моим исчезновением. Я эффектно появился, провел забавный расслабляющий номер. И после него меня ждал главный фокус. Мне нужно было попасть незамеченным в дом профессора. Охрана вся собралась у сцены, увлеченно наблюдая за тем, как Настя, протыкает корзину, в которой сидела Маша. Весь вечер под моим концертным костюмом находилась серая одежда. Она не так выделяется в ночи, и как хамелеон сливается практически со всем. Яркая иллюминация сцены отвлекала внимание зрителей, так что я не боялся быть уличенным.

В дом я пробрался через открытое окно в гостиной. И это не составило никакого труда. Глянув за спину, я убедился, что шоу в полном разгаре, зрители в экстазе. На все у меня было пятнадцать минут. Три, из которых я уже использовал. Проскользнув в кабинет, я включил фонарик. Луч света плясало на неизменном бардаке. Профессор не отличался особой любовью к порядку, это относилось и к его записям. Я подумал, где он мог хранить особо важные документы? И как найти их в этом хаосе? Неплохо было бы забраться в его компьютер, но с подобной техникой на Римпве я еще не сталкивался, и увидев этот простейший с виду агрегат, почувствовал себя полнейшим ламером. Поэтому я начал рыться наугад. Быстренько осмотрел записи на столе, ничего интересного там не обнаружив, я методично перешел к стопке бумаг на кресле. Сваленные только одному Иванову понятной системе, они так же ничего нового мне не показали. Графики, чертежи, записки на полях размашистым почерком. Время тикало, а я пока ничего не обнаружил. И это было хорошей новостью. Потом мое внимание привлекла полка на стене. Папки на ней были выстроены по порядку, что и выделяло их из общей картины. В свете фонарика я увидел, что на каждой стояло имя одного из нас и дата. Имя профессора так же присутствовало. Значит, и себя он так же включил в список испытуемых. Это делало ему честь скорее, как человеку, а не ученому. Я открыл папку с Настиным именем, надеясь, что, возможно, через взгляд исследователя я смогу понять ее лучше. Но это я, конечно, не туда обратился, так как в графиках, цифрах, снимках, похожих на УЗИ, я разбирался еще меньше, чем в психологии. Только записка с уже узнаваемым почерком Иванова: 'Показатели падают' меня насторожила. Похоже, моя сестра решила вести жизнь овоща. В папке с моим именем так же была подобная записка, однако гласившая, что мои показатели зашкаливают. Еще бы они не зашкаливали! У меня потрясение на потрясении! Куда не взглянешь, так выплеск эмоций! Похожая запись было сделана, как у Ренаты, так и у Маши. Показатели Сергея были ровными, за исключениями недавнего скачка. Ну, это понятно. Но опять ничего важного. Время на исходе, а я ничего не нашел еще!

Спрятанный между папками лист так же не представлял из себя ничего ценного. Хотя, присмотревшись, я понял, что поторопился. Список людей, однако, количество их было гораздо больше, чем нам сообщили. И практически напротив каждой стояла пометка 'Содержится у Ортона'. Вот оно как оказалось! Если мы завалим эти Ивановские исследования, то нам всем окончательная крышка. У меня аж ком в горле встал. Как-то сразу появилось подобие благодарности Ариадне и профессору. У них хоть и разными были мотивы, но нужно было быть дураком, что бы не понять, что Ариадна одна идет против системы. Не зря же ей выделили из всего количества спасшихся только шестерых. Интересно, собака идет в счет? Я быстро пробежался взглядом по фамилиям, даже не читая их. Но зацепился за одну знакомую, которая повторилась три раза. 'Славина' и инициалы. Однофамильцы Ренаты или родственники? Меня прошиб холодный пот. Не хотел я знать подобной правды и стать 'горевестником'. Если родственники Ренаты находятся у Ортона, то им сейчас очень плохо.