А. Живой - Семь верст до небес

Князь Великий бьется с сарацином, из породы Сегри мавританской. Повинуясь сердца повеленью, что в груди со всею силой бьется, размахнулся Вячеслав, что было силы, и руки Лавритаса лишил. Полплеча удар тот страшный вырвал, и, казалось, – воину конец. Но последним страшным содроганьем, тела, что почти уж было мертвым, поражен был в голову Великий, князь Руси, поднявшейся на сечу. Пал он ранен, кровью истекая. Рядом умер сарацин Лавритас.

Увидав сие злодейство мавров, содрогнулось воинство Руси. Вячеслав, надежда и опора русичей на всей земле славянской, словно мертв лежит в траве высокой. Многие решили, что убит. И смеются вороги, бахвалясь. Хохот Кабашона всеми слышен. Всколыхнулось словно море войско, русичей, еще, что были живы. Вздыбил скакуна Андрей Мстиславич, меч над головой поднят высоко:

– Князь убит, так смерть же Кабашону!

Все сметая на пути движенья, атакуют русские полки, или горстка, что от них остались. Тут с холмов ударила дружина, что ведут на бой богатыри. И качнулся мавров строй блестящий, разлетелись словно воронье. То махнул Усыня колотушкой. Рядом меч Дубыни косит мавров, сотнями ложатся те под ноги.

– Бейте, братья, их за князя Вячеслава! – услыхали вдруг богатыри, крик, что с поля брани раздавался, с дальнего его конца лесного.

– Чую я, знакомый это голос, – произнес Усыня-богатырь, силясь разглядеть того, кто крикнул. И узрел он, как по полю битвы движется на мавров богатырь, занеся над головою длинный, острый и разящий, меч булатный. Вот ворвался он в толпу югордов и одним ударом сотню вывел, а вторым, оборотил их в бегство. И погнал всех прочь от града солнца.

– То ж – Горыня, третий богатырь!

Увидав такое прибавленье к силе русской, войско ликовало, и уже никто не мог победный ход его бойцов остановить. Видя из шатра сию победу, Кабашон призвал на помощь нечисть. Бросил в бой нечистой силы войско, стаи черных коршунов крылатых. Сразу изменилось поле битвы. Будто тучи небо заслонили и пропало солнце в темноте, то ведя войска свои на битву, в небо взмыл злодей породы лютой, Эрманарихом – звериный царь. И поднявшись в небо голубое, остроклювых птиц собравши в стаю, бросил вниз он рать свою всю разом, рвать, терзать и смерти предавать. Словно дождь она на войско пали. Лязгают о бронь стальные клювы, когти рвут доспехи будто ткани. Пали добрых русичей уж сотни, и убийству не видать конца.

Тут Усыня рать свою построил и велел им луки снарядить. Встали в ряд стрелков две сотни лучших, паклей стрелы быстро обмотали, запалили все сии орудья и послали коршунам ответ. Загорелось небо в Солнцеграде, коршунов объял огонь великий. И они спасаясь в диком страхе, сей огонь на крыльях унесли в лагерь свой, и запылали станы. Но еще парил над полем грозно, крылья распластав по ветру смело, самый сильный коршунов воитель, сам злодей – царь Эрманарихом. Голову его венец венчает и блестит на солнце как огонь. Для него совсем не страшны стрелы. Он в ответ метает словно копья, молнии, ветвистые как древо. Тыщи их с небес на войско пали, умертвляя лишь прикосновеньем. Увидал царя Горыня смелый и кричит ему что было мочи:

– Опускайся, злая тварь, на землю, я хочу с тобою расквитаться! Видишь, жив еще Горыня-воин!

Эрманарихом бойца заметил, подивился мощной силе жизни, что в Руси бойцах имелось много. Молнией в ответ ударил с неба, поразить насмерть его желая. Но Горыня увернулся ловко и поднявши меч, кричит злодею:

– Слаб ты, я смотрю, меня боишься! Наземь опуститься ты не сможешь!

Разъярился царь зверей крылатых и на землю камнем с неба рухнул, став, чернее ночи черной, обратившись воином ужасным. Меч в руке когтистой лишь сверкает.

– Вот настало время нам сквитаться, – молвил богатырь и вдруг ударил Эрманарихома он с размаху. Но не знал Горыня, сколь тот страшен.

Как скрестил боец свой меч булатный с саблею сверкающей царевой, то оборотился сразу в камень, не спасла на сей раз бирюза. И раздался хохот над землею, расколовший небо звуком сильным.

– Мы теперь с тобою расквитались на века, прощай, Горыня-воин!

Увидав сие злодейство мага, воины Усыня и Дубыня, подскочили к месту битвы быстро, и мечи подъяв, остолбенели. Ибо, пораженные злодеем, так же как Горыня, стали камнем. И все пуще хохот раздается, рушатся деревья, корнем кверху. То ликует черный царь звериный, радуясь победе над врагами.

– Не спеши, собака, похваляться, русичей не всех еще повывел!

Обернувшись, царь увидел рядом молодца из русичей дружины. Тот стоял, уткнув оружье в землю. И когда глаза из повстречались, молвил воин: