А. Живой - Семь верст до небес

Но, едва приблизились Арсен с Ксений к Воротам Золотым, как обдало их жаром пронзительным, заблестели вокруг сокровища бесчисленные, горы каменьев драгоценных и золота. Не бывало богатства такого ни у одного султана или князя земного. Но не затем пришли сюда путники. Видно поняли Боги это скоро, потому что исчез мираж, и отворились для них ворота Золотые, блеск свой потеряв. Пропала лестница вдруг за их спинами, и оказались путники посреди площади бескрайней, что была устлана коврами пестрыми. Сидели на них люди разные и разговаривали не громко. Меж коврами повсюду ряды стояли, будто рынок это был с виду, только ничего здесь не продавали. Далеко, на другом конце площади увидели путники множество храмов красоты невиданной. Были там храмы, подобно тому, что видела Ксения в земле своей и на картинках, патриархом показанных. Разглядел Арсен глазами зоркими храмы своей жаркой земли и многих других. Были здесь храмы земель индусов и стран Китая далекого, людей с островов в океане затерянных, Африки и северных земель, где не греет солнце вовсе. Видно жили здесь Боги Старшие для всех народов, до самых краев земли разбредшихся.

Посмотрев по сторонам, пошли Арсен и Ксения меж рядов тех на другую сторону площади обширной, но остановил вдруг сарацина кто-то за рукав одеяния его. Повернулся Арсен и увидел пред собой человека в летах средних, одетого так, как одеваются обычно люди в далеком королевстве Альморавидов. Был на нем белый бурнус, поясом перехваченный из материи крепкой и красивой.

– Здравствуй Арсен, – обратился к нему человек, – Ты не узнал меня?

Вгляделся сарацин в смуглое лицо, иссушенное жаркими ветрами, но не узнал его.

– Я дядя твой, Ахмед.

Удивился Арсен храбрый.

– Прости меня, добрый человек, но не ведал я до сих пор, что есть у меня дядя на земле.

Усмехнулся горько старец и сказал:

– Да, Арсен, теперь у тебя нет дяди в мире подлунном.

И поведал затем Арсену такую историю:

– Много лет назад был я со своим братом по имени Кабашон в жарких песках полуострова Аравийского. Искали мы с ним сокровища царя Ара, что все время был в пути со своими кочевниками, и возил сокровищницу с собой. Вот однажды мы настигли войско Ара на берегу моря, где стояли они лагерем обширным. Мы дождались ночи и подкрались неслышно с войском сарацин верных. Окружили и перебили до рассвета еще всех слуг царя Ара. А его самого разрубил мечом на части брат мой Кабашон. Сокровищ у того царя был столько, что хватило бы нам на долгие годы, и нужно было почти пять сотен верблюдов, чтобы увести все это. На утро послал меня брат с малым числом воинов в ближайший город Кадию взять верблюдов. А когда я вернулся назад, то не обнаружил на том берегу никого, кроме его верных сарацин из рода Абенсеррахов с Рамом во главе. Я спросил про брата своего Кабашона, но они набросились на меня, и растерзали. С тех пор, Арсен, нет у тебя дяди. Но с убийцы достаточно содеянного. Я простил, умирая, брата своего и Аллах даровал мне жизнь вечную здесь. Потому ступай вперед, я рад, что мы свиделись. Ты красив и силен, я горжусь таким племянником, кто бы ни был его отец.

Удивился Арсен истории той, а еще более, что не поведал Ставр ему о брате отца. Но, видимо, не должен был знать сарацин этого до тех пор, пока не свершит путь свой до Небесного Города. И Ксению тронул рассказ этот, еще быстрее захотелось ей спасти душу отца Кабашона и жизни людей многих. А прежде всего своей матушки. Не ведала она, что с ней случилось с тех самых пор, как унес ее Арсен из терема резного горящего. Но, не ступили они и десяти шагов, как повстречалась им на дороге монахиня. Взяла она Ксению за руку и молвила:

– Ты не бойся, доченька. Жива твоя матушка. Пришел к нам Никанор-богатырь, прикрыл город щитом своим великим от огня змеев лютых и победил их. А добрые молодцы спасли матушку твою Настасью Фаддеевну от огня смертельного, лишь страху она натерпелась великого, и теперь за тебя молится.

Услыхав сие, успокоилась немного Ксения младая. Но спросила тогда:

– А как батюшка мой, жив ли он, после сечи буйной?

– Не окончена еще битва великая, Ксения, – отвечала ей монахиня, – А до каких пор будет длиться она, то тебе одной ведомо. Батюшка твой, князь наш великий, Вячеслав, ранен лежит, в беспамятстве иногда пропадает душа его. Но, жив он, хоть и хворает сильно. Все тебя ждет с вестями добрыми, надеется.

Сказал так монахиня, и отступила в сторону. Поблагодарила ее Ксения за известия, но глаза при этом опустила. Не знала она, как отцу сказать о том, что полюбила дочь его сарацина из стран жарких, откуда столько бед пришло русичам.