Юлия Свечникова: Основа для заклятий

– Да, пожалуйста. Я давно тебя к себе жить звал. А что случилось, почему ты домой не поехал?

– Да тут такая штука, – маг устало опустился в кресло. – Выгнали меня из дома.

– Раннэл, что, совсем ополоумел?! – округлил глаза Сиргал.

– Не знаю, но это все из-за нее. Дед разошелся. Приказал убрать ее из дома, даже предложил развеять.

– Из-за такой мелочи.

– Это не мелочь. Мне кажется, что эта девушка моя мать.

Светловолосый вздрогнул, посмотрел на притулившуюся у ног друга лесную стражницу, та положила Нэрану голову на колени и только крутила торчащим ухом туда-сюда, от говорившего к говорившему.

– С чего ты так решил?

– Есть некое внешнее сходство. К тому же она ведет себя странно. Да, мама?

Глаза лури томно прикрылись, она потерлась щекой о колено мага.

– Ой, что же я вас мучаю. Вы же с дороги, – спохватился Сиргал и позвал слуг.

Белый мне понравился. Хороший. Теплый. Правильный. Без темных пятен внутри. И вкусный. С трудом сдержалась, чтобы не укусить за протянутую руку. Он был теплым к моему детенышу, что важнее всего.

Он забеспокоился, когда я напомнила про лекаря. И поддержал меня, когда Нэран начал отнекиваться. Я ушла в отведенное для меня место только тогда, когда человек, пахнущий травами и чем-то мерзким, оглядел Нэрана и напоил вонючей водой из склянки. Я хотела прогнать его, когда он холодными пальцами трогал детеныша везде, прикладывал к груди Нэрана то костяную трубку, то ухо, но Белый не дал. Не дал он и разлить вонючую воду из кружки. И был прав, потому что стоило Нэрану выпить, как сердце начало успокаиваться, а вот и сам он зевнул, и уснул.

– Пойдем, – поманил меня Белый, когда огоньки в комнате уснувшего мага потушили.

– Здесь останусь! – заупрямилась я, не желая оставлять детеныша.

– Здесь ты будешь ему мешать. Да и тебе ведь нужно привести себя в порядок.

– В порядок?

– Вымыться, переодеться. Поесть. Что ты любишь есть?

– А у тебя есть еда?

– Есть, – улыбнулся Белый.

– И мед есть?

– И мед.

– И сушеные ягоды?

– Нет, сушеных ягод нету, но может тебе понравится варенье. Вот твоя комната, заходи, располагайся.

С моим дуплом не сравнить. И вещей много и интересного всякого. А вот эта женщина мне не понравилась. От нее кисло пахло страхом.

– Я с ней буду жить? – я ткнула пальцем в упитанный живот. Дрожащая женщина подпрыгнула, слабо вспикнула.

– Нет. Это Нара. Она тебе поможет вымыться.

– Не хочу! Мне не нравится. Боится! Воняет, – я поморщилась.

– Да? Я тогда позову еще кого-нибудь.

– С тобой хочу мыться.

– Нет, – хмыкнул Белый. – Со мной нельзя. Не положено. Так что придется тебе тогда самой справляться. Вот видишь, это бадья. В ней вода, залезаешь туда, мажешься этим, трешь себя вот этим.

Я ткнулась носом в горшочек с чем-то пахнущим цветами.

– Вкусно. Но не хочу так пахнуть.

– Разберись тогда сама как-нибудь, ты же женщина, у вас это впитывается с молоком матери, – так сказал Белый и ушел, прикрыв дверь. Женщины давно и след простыл. Я выглянула в маленькую щелку, приоткрыв дверь. Никого. Все ушли.

Вода была почти горячей. Чудо. Мне никогда не приходилось видеть зимой столько горячей воды. Приятное тепло охватило все члены, проникло в кости. А вот сюда можно положить голову…

Вода хлынула в нос и рот. Я закричала, еще больше хлебнув воды, толкнулась, потеряв чувство верха и низа. Хватку чьей-то чужой руки на волосах я уже почти не почувствовала.

– Дура! – заорал Белый мне в лицо, вытащив за волосы из воды. Я могла только кашлять и отплевываться. – Кто же спит в воде!

– П-п-прости! – хоть я и не замерзла, отчего-то зуб на зуб не попадал.

Но разговаривать со мной не стали, Белый зачерпнул жижи из горшочка, ляпнул ее мне на голову и размазал по волосам, потом плеснул сверху воды из кувшина, смывая. Столь же ловко, будто он каждый день кого-то мыл, юноша повозил по мне жестким мочалом и, подхватив под мышки, вытащил из воды. Я поджала ноги, вниз ручьями потекла вода.

– Какая ты шерстистая!

Я отобрала у него большой кусок ткани и завернулась в нее, как в плащ.

– Ну вот и молодец, – улыбнулся Белый, потом крикнул куда-то за дверь. На зов явились четверо. Трое унесли бадейку, а женщина вытерла расплесканную по полу воду.

– Одеться сама сможешь?

– Смогу.

– Хорошо. Тогда как будешь готова, скажешь. Я велю принести ужин.

– Почему?

– Что почему? Почему ужин? Так вечер уже.

– Почему ты заботишься обо мне?