Светлана Нергина: По закону перелетных птиц

– У старухи что, глаз нет?

– Глаза? Есть. А у него есть дар убеждения. И упорство. Боюсь, в жизни приоритеты обычно склоняются ко второму.

Лерга с сомнением покачала головой, но спорить не стала. Принять ЭТО за новые или вообще все еще годные для использования вещи, по ее мнению, было невозможно.

Задумавшись, дисцития и не заметила, как наткнулась на какого-то громадного бугая, отдавив ему ногу.

– Извините! – машинально бросила девушка, отворачиваясь и спеша за ушедшей вперед Ристанией.

Но бугай, медленно сообразивший, что на него кто-то наткнулся, еще медленнее начал понимать: такого так просто он обычно не спускает.

– Э, куды прешь! – проревел он, поворачиваясь лицом к Лерге и хватая ее за лацканы плаща.

– Извините, – вежливо, но твердо повторила девушка. – Дайте мне пройти.

– Пройти? А глаза тебе новые не вставить?!

Мужественно проглотив так и лезущее на язык «Вставьте себе лучше новые мозги!», Лерга решительно вскинула руку к горлу, едва ощутимо коснувшись пальцами лап мужика, – и тот тут же заорал благим матом, костеря «клятую ведьму» на чем свет стоит. Народ, до этого любопытно толпившийся кругом, мгновенно отхлынул, увеличив дистанцию до нескольких шагов. Опасливые взгляды мешались с любопытными, изредка разбавляясь откровенно паническими или ненавидящими.

Сквозь толпу решительно пробилась тонкая и гибкая фигура Ристании:

– Ну, чего ты здесь застряла? Желаешь купить сушеный веник мяты? Чудесная мысль. Сразу поймешь, какая замечательная вещь – зелье белоцвета.

– Да я… – растерянно начала девушка, но смутилась и замолкла.

Ристания быстрым цепким взглядом окинула разрастающуюся толпу, неуловимо шепнула два слова – и где-то через несколько рядов закричали:

– Его величество Регис Великий! Освободить дорогу!

Народ тут же отхлынул, бросившись глядеть на королевскую карету, а Ристания, схватив Лергу за руку, утащила ее подальше от бугая и злосчастного прилавка.

– С ума сошла? Это ж надо додуматься – колдовать на базаре!

– А почему нет? – недоуменно отозвалась Лерга, покорно шагая вслед за Ристанией, не дававшей ей отстать ни на шаг.

– О боги, неужели вам, дисцитиям, никогда не говорили, что колдовать в местах большого скопления народа – это все равно, что хвастаться новой зажигалкой возле порохового погреба?!

– Нет…

– Напрасно. – Ристания с тревогой обернулась, убедилась, что они ушли так далеко, что никто уже и не вспомнит нарушительницу покоя, и сбавила шаг, поддавшись всеобщему неспешному течению любопытствующего люда. – Люди – это странные существа, Лерга. Они с удовольствием прибегают к услугам магов, пользуются амулетами и талисманами, мечтают найти какой-нибудь артефакт, но самих магов ненавидят.

– За что?

– За все хорошее, – пожала плечами Ристания. – Боятся – вот и ненавидят.

– Почему боятся?!

– Потому что маги могут то, чего не умеют обычные люди. Это мы с тобой знаем, что возможности чародеев далеко не безграничны. А вот бабе Марфе из села Выгодищи этого никто вовремя не сказал. А баба Марфа воспитала дочку Стишку и пятерых внуков. А внуки вышли из молодых да ранних и уже сами переженились, через два месяца ждут прибавления семейства. Логика ясна?

– Но ведь в Ежедневных свитках чуть не каждую неделю выливают ведро помоев на магов, которые не могут того или не могут этого! – возразила Лерга, которая как раз потому терпеть не могла читать эти листки новостей. А приходилось. Дисцитий – в будущем маг – обязан знать, что творится в родном королевстве.

Ристания только язвительно фыркнула.

– Тоже мне, сказала! Для народа существует только один непреложный источник новостей – сарафанное радио. При ссылке на любую другую информацию ты получишь в ответ лишь одно: «Мы винерситетоф не кончали!»

– Дурь! – убежденно заявила Лерга, торопливо шлепнув по руке воришку, попытавшегося залезть к ней в сумку. Должно быть, решил прикарманить кошель. А в сумке только и было-то, что два обоюдоострых кинжала да три пакетика с ядами.

– Еще какая, – согласилась Ристания. – Но, увы, чтобы мирно сосуществовать с подобными людьми, приходится подстраиваться и под эту дурь.

– Можно просто избегать общения с подобными, – с непередаваемым презрением выбросила последнее слово дисцития.

– Ага, – ровно согласилась женщина. – Можно. Особенно учитывая, что две трети всех людей на свете как раз такие. А те, которые остальные, еще хуже, ибо благородное ханжество – это вообще невыносимо. Тогда уж проще вообще ободрать все королевство и наслаждаться интеллигентным одиночеством.