Олекса Чернышев - Не стреляй в ангела

Наконец, я почувствовал на своих запястьях туго стянутые браслеты. После небрежного толчка в спину, я был усажен в собственное любимое кресло.

— Что это все значит, шериф? — искренне удивился я.

Шериф бегло осмотрел комнату и безпардонно уселся на мой письменный стол. От изысканных манер Тулоса не осталось и следа.

— Хорошо, Марк. Давайте начнем все по-порядку. Вы заявили о пропаже вашего меча, не так ли?

— Совершенно верно, — согласился я, внезапно догадавшись что именно привело ко мне копов. Шериф тот час подтвердил мое предположение:

— Так вот, Марк, ваши дела плохи. Да и подумайте сами: филолог хранит у себя в квартире меч. Филологу ведь без меча не прожить! Ха-ха! — заржал шериф. Его конопатый подручный тоже прыснул со смеху.

— Затем секретаршу филолога убивают в ее собственном доме, при том делают это не при помощи какого-нибудь тривиального ножа или пистолета, а тем же самым мечом, оставив его валяться неподалеку. Вы меня спросите: «Почему орудие убийства оставлено на месте преступления?» — Но, может быть, вы сами поясните мне причины такого прокола? На суде это зачтется.

Тулос достал из кармана свой серебряный портсигар, извлек оттуда сигарету, размял ее с тихим хрустом сухого табака и прикурил от серебряной зажигалки, выполненной в одном стиле с портсигаром. Все это время его острый взгляд пытался проникнуть в мою черепную коробку.

Я уже немного пришел в себя. Мне совершенно откровенно шили чье-то дело, и меня это не устраивало.

— Хорошо, шериф, давайте разберемся — мог ли я быть убийцей, — начал я. — Во-первых, у меня начисто отсутствует мотив преступления. Во-вторых, мне незачем оставлять на месте преступления такую улику, как этот чертов меч, а потом еще и сообщать вам, что этот меч — мой. В-третьих, судя по всему, хотя я и не специалист, можно предположить, что Кору убили незадолго до того, как я и соседка обнаружили тело. Почти в течении часа я прогуливался по набережной, и меня видели некоторые из моих постоянных клиентов, которые повстречались мне по дороге. Вы можете справиться у них. Таким образом, у меня есть алиби. А в-четвертых, шериф, слезьте с моего стола, вы не у себя дома, — добавил я уже со злостью. Мне все это уже порядком осточертело.

— Ладно, Марк. Если ваше алиби подтвердится, я перед вами извинюсь, — сказал шериф, нехотя освободив стол от своего зада.

Затем он записал телефоны тех троих моих постоянных клиентов, которых я встретил днем и тут же принялся им названивать, вновь преобразившись в саму обходительность. Хотя для подобных звонков было уже поздновато, ему все же удалось получить необходимую информацию.

— Сними наручники, сержант, — разочарованно скомандовал Тулос, и нехотя добавил:

— Поймите меня правильно, Марк. Я знаю вас давно, и с хорошей стороны. Но когда случается такое, да и улики против вас… Шериф и не подумал извиниться.

— Ладно, шериф, давайте закончим на сегодня. — Я облегченно растер запястья. — Я ужасно хочу спать. Кстати, проверте «плимут», что стоит под моим окном. Мне показалось, что когда я возвращался домой, за мной следили.

— Сержант! — коротко сказал шериф махнул рукой в сторону окна.

Сержант кивнул, подошел к окну и осторожно посмотрел на улицу через щелку в гардине. Затем он безшумно исчез за дверью.

— Зайдите завтра для опознания меча, и не уезжайте из города, пока я не сниму показания с ваших приятелей в письменном виде, — сказал шериф и надел свою шляпу.

Вдруг, с улицы донесся шум взревевшего мотора и резкие хлопки пистолетных выстрелов. Первый, второй, третий… Я насчитал всего шесть выстрелов — стреляли из одного оружия, и кто-то, по всей видимости, расстрелял всю обойму.

Шериф выбежал на улицу, на ходу выхватывая свой револьвер. Через минуту и шериф, и сержант вернулись в квартиру. Шериф передавал по рации описание «плимута».

Оказалось, что в машине действительно находился мужчина, которого совсем не заинтересовала идея сержанта предъявить документы. «Плимут» резко сорвался с места, а сержанту пришлось применить оружие. Ночная мгла помогла неизвестному скрыться.

— Рекомендую вам не открывать дверь кому попало, — порекомендовал шериф перед тем как уйти.

— Учту ваши пожелания, — съязвил я. Затем мы попрощались, и я остался один.

Было уже начало четвертого. Я разделся, со злостью швырнул одежду в угол и, не принимая душа, в изнеможении упал на кровать.

Как и следовало ожидать, проснулся я невыспавшийся, с пульсирующей головной болью. События предшествующего дня, как надоедливая муха, поочередно проносились в голове, которая нестерпимо раскалывалась в такт с биениями сердца. Из зеркала в ванной на меня смотрел изрядно помятый мужик, с небритой, осунувшейся физиономией.