Павел Кошовец: Это не наша война [СИ]

А компания была воистину странной. Гном распрягал коней. С его действительно темнокожего лица — будто от продолжительного загара или въевшейся каменной пыли в курчавой светлой бороде не сходила улыбка. Мягкими, уверенными движениями он обхаживал животных, довольно протирал пучком травы лоснящийся круп Мыша — что для его народа было довольно непривычно. Невысокий и широкоплечий, сквозь распахнутую рубаху выглядывали покрытые жёстким волосом пластины груди.

Первым из повозки выпрыгнул человек, худой и жилистый мужчина с распущенными длинными тёмно-русыми с проседью волосами. С хрустом потянулся и поспешно помчался к ближнему лесу.

— Ройчи, поаккуратней там! — крикнул ему вдогонку гном. — Не напугай медведя!

— Я такой невнимательный, что действительно могу не заметить мишку, — со смешком ответил тот. — Спасибо, что напомнил, буду аккуратней, — донеслось из кустов.

Сползший с повозки гоблин был закутан по самые глаза в нечто светло-зелёное (совершенно не по его росту), сделал несколько неуверенных шагов и покрутил носом.

— Ну и холодина, три дохлых эльфа мне на ужин, — пробурчал он и, волоча за собой полы одеяния, пошлёпал к дороге. Постоял задумчиво некоторое время, тревожно глядя вдоль тракта в сторону, откуда они приехали.

— Чучело гоблинское, — донёсся от повозки возмущённый крик, — это ты спёр мой плащ?!

Гоблин вздрогнул, очнувшись от мыслей, и плаксиво протянул:

— Вот так всегда: чучело, спёр, моё… А где же высокий стиль, образы? — Развернулся и двинулся к стоянке, наступая при этом — как выяснилось — на плащ и грустно продолжая: — Никто меня не любит… Нет бы сказать: я дарю тебе этот плащ от чистого сердца, он так тебе идёт…

Если бы не знать, о чём речь, можно было и прослезиться, но гневный эльф не собирался поддаваться этим совершенно ненужным человеческим эмоциям, как жалость. Он стоял у повозки, уперев руки в бока, сверкая глазами, в ожидании, когда же плащ вернётся к хозяину. Но тот не торопился, ибо гоблин остановился в пяти шагах, вздёрнул домиком внушительные брови, в чёрных бездонных глазах мелькнула слеза, он шморгнул носом и… высморкался в свисающий рукав.

— Или так, — продолжил он, — после тебя, великий Худук, я не буду его даже стирать…

— Убью!

Гоблин резво выскользнул из одёжки навырост и, ловко увернувшись от свистнувшей возле задницы палки, громко гогоча, скрылся под повозкой.

— Вот дракон зелёный, — причитал чуть не плача эльф. — Мне теперь его только выбросить…

— Листочек, родненький, позовёшь меня, когда будешь выбрасывать, — эльф хмуро посмотрел на умильную рожицу гоблина. — Я так мёрзну ночами… — грустно уточнил тот.

— Да этот плащ мне подарила сама…

— Вот-вот, именно…

Эльф безнадёжно махнул рукой, бросил плащ на повозку, поправил серебристые волосы, лежавшие в идеальной причёске и сцепленные на затылке.

— Здоровяк, пошли за дровами, — обратился он внутрь фургона, проверяя шнуровку рубашки, сместил на несколько миллиметров влево ремень, коснулся ножен — всё на месте.

— Иду-иду, жрать охота!

Фургон зашатался, вначале появили ступни по локоть каждая и, судя по цвету и качеству подошвы, в обуви совершенно не нуждавшиеся, следом — колонноподобные ноги в безразмерных мешкообразных штанах, потом необъятный бочкообразный торс, частично покрытый бронзовой кручёной проволокой (впечатляющий рельеф напоминал мостовую королевства Гринвуд, известного своими каменоломнями по добыче красного гранита), широкие, лопатообразные руки и, наконец… маленькая лопоухая голова с густой тёмно-рыжей шевелюрой, выпяченными валиками губ и… небесно-голубыми, по-детски широко раскрытыми глазами.

— Привет, Худука! — радостно воскликнула массивная фигура, нависнув над мелким гоблином, как крепостная стена над сторожевой будкой. — Я хоро-шо спа-ал, жрать охота, — доверительно сообщил Рохля, скребя крепкими ногтями грудь — звук выходил, как у несмазанной оси крестьянской телеги, едущей на базар. — Мне снилось много мя-аса и ты, мама, — он склонился и протянул руку к гоблину. Тот поспешно отпрыгнул.

— Ну-ну, спокойно, здоровячок. Иди, догоняй эльфа, сожри дракон твой аппетит, а то он снова будет на меня ругаться, — гоблин поднял руки в успокаивающем жесте.

Костерок начал свой неторопливый труд, хозяйственный гном достал припасы для похлёбки: вяленое мясо, крупу, морковь, несколько крупных луковиц, мешочек со специями, сало. Скоро должен был вернуться эльф, отправленный за водой, тролль Рохля тащил большую вязанку сухостоя. Человек сидел у костра, нарезая хлеб. К нему подсел гоблин и, наблюдая за неторопливой работой Ройчи, принялся ёрзать на бревне.