Баркер Клайв - Пятый доминион

Ему не пришлось долго бродить вслепую. Через какое-то время туман начал рассеиваться, и сквозь его клочья он заметил Чику Джекина. Среди обломков он отыскал себе стул и небольшой столик и теперь был занят раскладыванием пасьянса, сидя спиной к великой стене Первого Доминиона и ведя яростную беседу с самим собой. Все мы чокнутые, - подумал Миляга, застав его за этим странным занятием. -Тик Ро сходит с ума по горчице; Скопик делает первые шаги на поприще пироманьяка; Афанасий готовит своими пробитыми руками кровавые сэндвичи; а теперь вот Чика Джекин разговаривает сам с собой, словно страдающая неврозом обезьянка. Все чокнутые, все до одного. А из них он, Миляга, пожалуй, самый чокнутый - любовник существа, отрицающего половые различия, и создатель человека, уничтожившего целые нации. Единственная здоровая сущность в его душе, пылающая, словно ослепительно яркий маяк, - это миссия Примирителя, вложенная в него Богом.

- Джекин?

Чика оторвался от карт с немного виноватым видом.

- О, Маэстро, вы здесь.

- Ты хочешь сказать, что ты меня не ждал?

- Но не так рано. Нам уже пора отправляться в Ану?

- Пока нет. Я пришел проверить, готов ли ты.

- Я готов, Маэстро. Честное слово.

- Ты выигрывал?

- Я играл с самим собой.

- Но это не значит, что ты не мог выиграть.

- Да? Да. Вы правы. Что ж, значит, я выигрывал.

Он встал из-за стола и снял очки.

- Что-нибудь появлялось из Просвета, пока ты ждал?

- Нет, никто не выходил. Вообще-то говоря, вы - первый, чей голос я слышу с тех пор, как Афанасий ушел.

- Он теперь тоже член Синода, - сказал Миляга. - Скопик ввел его в наш состав, чтобы он представлял Второй Доминион.

- Что случилось с Эвретемеком? Надеюсь, он не был убит?

- Умер от старости.

- А Афанасий справится с задачей? - спросил Джекин, но потом решил, что вопрос его выходит за рамки дозволенного, и сказал:

- Простите меня, у меня нет никакого права подвергать сомнению ваш выбор.

- У тебя есть такое право, - сказал Миляга. - Мы должны быть полностью уверены друг в друге.

- Если вы доверяете Афанасию, то я тоже буду ему доверять, - просто сказал Джекин.

- Значит, все мы готовы.

- Я хотел бы сделать одно сообщение, если вы мне позволите.

- Какое?

- Я сказал, что никто не выходил из Просвета, и это правда...

- Но кто-то входил?

- Да. Прошлой ночью я спал здесь под столом... - Он указал на свое ложе из одеял и камней. - ... и проснулся, продрогнув до костей. Сначала я никак не мог сообразить, сплю ли я или нет, и поднялся не сразу. Но когда поднялся, увидел, как из тумана выходят фигуры. Их были дюжины.

- Кто это были?

- Нуллианаки, - ответил Джекин. - Вы их знаете?

- Конечно.

- Я насчитал по меньшей мере пятьдесят, а это только те, что попались мне на глаза.

- Они угрожали тебе?

- По-моему, они вообще меня не заметили. Глаза их были прикованы к их цели...

- К Просвету?

- Да. Но перед тем, как отправиться туда, они разделись, развели костры и сожгли всю свою одежду и все вещи, которые были у них с собой.

- И все так делали?

- Все, кого я видел. Это было что-то необычайное.

- Ты можешь показать мне костры?

- Запросто, - сказал Джекин и повел за собой Милягу, не переставая разговаривать.

- Я никогда раньше не видел живого Нуллианака, но, конечно, я слышал разные истории.

- Они редкостные сволочи, - сказал Миляга. - Несколько месяцев назад я убил одного в Ванаэфе, а потом в Изорддеррексе я встретился с одним из его братьев, и он убил девочку, которую я знал.

- Я слышал, что они любят невинность. Для них это пища и питье. Кроме того, я знаю, что они все в родстве друг с другом, хотя никто никогда не видел Нуллианака женского пола. Кое-кто даже говорит, что таких вообще нет.

- Ты немало о них знаешь, как я погляжу.

- Ну, я много читал, - сказал Джекин, взглянув на Милягу. - Но вы ведь знаете как говорят: не изучай ничего, кроме того...

- ... что в глубине души уже знаешь.

- Точно.

Услышав это изречение из уст Чики, Миляга посмотрел на него с новым интересом. Неужели это такой распространенный афоризм, что каждый студент знает его наизусть, или Чика понимает значение этих слов? Миляга остановился, и Джекин остановился рядом с ним. На устах у него появилась почти лукавая улыбка. Теперь Миляга превратился в студента, штудирующего текст, роль которого играло лицо Чики. Прочтя его, он убедился в справедливости только что произнесенного афоризма.

- Господи ты Боже мой... - сказал он. - Люциус?

- Да, Маэстро. Это я.

- Люциус! Люциус!