Баркер Клайв - Пятый доминион

Продолжать преследование было бессмысленно. От холода разбитые кости Миляги заболели еще сильнее, а в таком состоянии путешествие через два квартала обратно к квартире Юдит неминуемо будет долгим и болезненным. К тому времени, когда это путешествие было окончено, вся его одежда промокла до нитки. Со стучащими зубами, кровоточащим ртом и прилипшими к черепу мокрыми волосами он подошел к подъезду, являя собой зрелище жалкое и непривлекательное. Юдит ждала его в вестибюле вместе с пристыженным швейцаром. Увидев Милягу, она немедленно бросилась ему на помощь. Состоявшийся между ними обмен репликами (Сильно ли он пострадал? - Нет. - Удалось ли убийце сбежать? - Да.) был краток и конструктивен.

- Пойдем наверх, - сказала она. - Тебе необходима кое-какая медицинская помощь.

Сегодняшняя встреча Юдит и Миляги была до того переполнена драматическими событиями, что ни с той, ни с другой стороны никаких дополнительных изъявлений чувств не наблюдалось. Юдит ухаживала за Милягой со своим обычным прагматизмом. Он отказался от душа, но вымыл лицо и пострадавшие конечности, осторожно очистив ладони от песка и мелких камушков. Потом он переоделся в сухую одежду, которую она отыскала в шкафу Мерлина, хотя, надо заметить, Миляга оказался выше и худее отсутствующего хозяина. После этого Юдит спросила, не хочет ли он, чтобы его осмотрел доктор. Он поблагодарил ее, но отказался, уверив, что с ним все в порядке. Так оно и было: умывшись и переодевшись во все сухое, он вновь был в форме, несмотря на боль от ушибов.

- Ты позвонила в полицию? - спросил он, стоя на пороге кухни и наблюдая за тем, как она заваривает Дарджилинг.

- Смысла нет, - сказала она. - Они уже знают о существовании этого парня. Может быть, я попрошу Мерлина, чтобы он им позвонил попозже.

- Это уже вторая попытка? - Она кивнула. - Ну, если это тебя может успокоить, я думаю, что она окажется последней.

- Почему ты так считаешь?

- Потому что он выглядел так, словно готов был броситься под машину.

- Не думаю, что это причинило бы ему особый вред, - заметила она и рассказала о происшествии в Виллидже, закончив описанием чудесного исцеления.

- Он должен был погибнуть, - сказала она. - Его лицо было разбито... даже то, что он встал на ноги, уже было чудом. Сахар, молоко?

- Пожалуй, плесни чуточку скотча. Мерлин пьет?

- Да, но он не такой знаток, как ты.

Миляга рассмеялся.

- Так вот как ты меня рекомендуешь? Миляга-алкоголик?

- Нет. Честно говоря, я тебя вообще никак не рекомендовала, - сказала она в некотором смущении. - Конечно, я наверняка упоминала о тебе мимоходом в разговорах с Мерлином, но ты... как бы это сказать... ты - моя греховная тайна.

Этот отзвук разговора на Холме Змеев заставил его вспомнить о человеке, чье поручение он здесь выполнял.

- Ты говорила с Эстабруком?

- С какой это стати?

- Он пытался связаться с тобой.

- Я не желаю с ним разговаривать. - Она опустила его чашку на столик, отыскала бутылку скотча и поставила ее рядом. - Угощайся.

- А ты не хочешь глоток?

- Только чай, виски не хочу. У меня в голове и так черт знает что творится. - Она вернулась к окну, чтобы взять свою чашку. - Я столько всего не понимаю, - сказала она. - Для начала откуда ты здесь взялся?

- Я не хотел бы, чтобы мои слова звучали напыщенно, но мне действительно кажется, что перед этим разговором тебе лучше присесть.

- Да объясни ты мне, что происходит, - сказала она, и в голосе ее зазвучали обвиняющие нотки. - Как долго ты следил за мной?

- Всего лишь несколько часов.

- А мне показалось, что я видела, как ты следил за мной пару дней назад.

- Это был не я. До сегодняшнего утра я был в Лондоне.

Это известие ее озадачило.

- Так что ты знаешь об этом человеке, который хотел меня убить?

- Он сказал, что его зовут Пай-о-па.

- Плевать я хотела на то, как его зовут, - сказала она, окончательно отбросив напускную сдержанность. - Кто он? Почему он хотел мне зла?

- Потому, что его наняли.

- Что?

- Его нанял Эстабрук.

Нервная дрожь прошла по ее телу, и она расплескала чай.

- Чтобы убить меня? - сказала она. - Он нанял человека, чтобы убить меня? Я тебе не верю. Это безумие.

- Он сходит с ума по тебе, Юдит. Он сделал это, потому что не хотел, чтобы ты принадлежала кому-то другому.

Она поднесла чашку ко рту, сжимая ее обеими руками, и костяшки ее пальцев были такими белыми, что удивительно, как это фарфор не треснул в ее руках, словно яичная скорлупа. Она сделала глоток; лицо ее помрачнело.