Баркер Клайв - Пятый доминион

- Так вот что я слышал на холме.

- Именно это ты и слышал.

- И я видел кого-то на противоположном холме. Клянусь, он высматривал меня. Нет, я не правильно говорю. Не меня, а кого-то. Вот почему я не откликнулся, когда ты искал меня.

- У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто бы это мог быть?

Миляга покачал головой.

- Я просто почувствовал его взгляд. А потом я увидел чей-то силуэт на склоне. Бог его знает. Теперь, когда я говорю об этом, это звучит нелепо.

- В тех звуках, которые я слышал, не было ничего нелепого. Лучшее, что мы можем сделать, - это убраться отсюда как можно скорее.

- Согласен.

- Таско сказал, что к северо-востоку отсюда находится место, где граница Третьего Доминиона вклинивается в этот Доминион на большом участке - может быть, около тысячи миль. Мы сможем сделать наше путешествие короче, если попадем туда.

- Звучит неплохо.

- Но это означает, что нам надо идти через Великий Перевал.

- Звучит похуже.

- Это будет быстрее.

- Это будет смертельно, - сказал Миляга. - Я хочу увидеть Изорддеррекс. Я не хочу замерзнуть в Джокалайлау.

- Стало быть, мы пойдем более длинной дорогой?

- Я считаю, так лучше.

- Это удлинит наше путешествие на две или три недели.

- И удлинит наши жизни на много лет, - парировал Миляга.

- Можно подумать, что мы с тобой мало пожили, - заметил Пай.

- Я всегда придерживался убеждения, - сказал Миляга, - что жизнь не может быть слишком длинной, а количество женщин, которых ты любил, не может быть слишком большим.

Доки оказались послушными и надежными животными, одинаково уверенно ступавшими и по месиву грязи, и по пыли, и по мелким камушкам, и проявлявшими полное равнодушие к пропастям, которые разверзались в дюймах от их копыт, и к бурным потокам, которые пенились рядом с ними секунду спустя. И все это происходило в темноте, так как, хотя и прошло уже несколько часов, и, казалось, заре уже пора было заняться над холмами, павлинье небо спрятало свое великолепие в беззвездном сумраке.

- Может ли оказаться, что ночи здесь, наверху, длиннее, чем внизу, на шоссе? - удивился Миляга.

- Похоже на то, - сказал Пай. - Мой живот говорит мне, что солнце должно было взойти уже несколько часов назад.

- Ты всегда определяешь течение времени с помощью своего живота?

- Он более надежен, чем твоя борода, - ответил Пай.

- Где сначала появляется свет, когда наступает заря? - спросил Миляга, поворачиваясь, чтобы оглядеть горизонт. Когда он обернулся назад, в том направлении, откуда они шли, горестный стон сорвался с его губ.

- В чем дело? - сказал мистиф, останавливая своего доки и пытаясь проследить направление взгляда Миляги.

Ответа не потребовалось. Столб черного дыма поднимался между холмов, и нижняя часть его была подсвечена пламенем. Миляга уже соскользнул с седла и теперь взбирался на скалу, чтобы точнее определить местоположение пожара. Он помедлил на вершине всего лишь несколько секунд, а потом пополз вниз, обливаясь потом и тяжело дыша.

- Мы должны вернуться, - сказал он.

- Почему?

- Беатрикс горит.

- Как ты смог определить это с такого расстояния? - спросил Пай.

- Смог, черт возьми! Беатрикс горит! Мы должны вернуться. - Он взобрался на своего доки и стал разворачивать его на УЗКОЙ тропинке.

- Подожди, - сказал Пай. - Подожди, ради Бога!

- Мы должны помочь им, - сказал Миляга. - Они были так добры к нам.

- Только потому, что хотели поскорее от нас избавиться!

- Ну что ж, теперь худшее случилось, и мы должны попытаться сделать все, что в наших силах.

- Обычно ты проявлял большее благоразумие.

- Что ты имеешь в виду "обычно"? Ты ничего обо мне не знаешь, так что не пытайся судить. Если не пойдешь со мной, то и отправляйся на хер!

Доки развернулся, и Миляга пришпорил его каблуками, чтобы он шевелился. Во время их пути дорога разделялась только три или четыре раза, и он был уверен, что они смогут найти обратную дорогу в Беатрикс без особых проблем. И если он не ошибся в месте пожара, то столб дыма послужит ему мрачным указателем. Спустя некоторое время, как Миляга и предполагал, Пай последовал за ним. Мистиф был счастлив, когда его называли другом, но где-то в глубине души он был рабом.

По дороге они молчали, что было вовсе неудивительно, учитывая характер их последнего разговора. И только однажды, когда они взбирались на ступенчатый хребет (долина, в которой был расположен Беатрикс, пока еще была не видна, но уже стало ясно, что дым идет именно оттуда), Пай-о-па пробормотал: