Робин Хобб - Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Для меня этот разговор был невыносимо глупым. Горное Королевство нуждалось в торговле с Фарроу и Тилтом. Зерно значило для горного народа гораздо больше, чем строевой лес и меха для этих жителей равнины. Свободная торговля была основной причиной брака Кетриккен и Верити. Даже если Кетриккен бежала назад в горы, я знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: она не поддержит прекращения торговли. Она была слишком привязана к обоим народам, слишком устремлена на то, чтобы стать «жертвенной» для всех них. Если торговое эмбарго действительно существует, его, конечно, наложил Регал. Но люди вокруг меня ворчали о горной ведьме и ее мести королю.

Неужели Регал собирается воевать с Горным Королевством? Возможно ли, что он пытался отправить туда войска под видом эскорта для торговых караванов? Дурацкая мысль. Давным-давно мой отец был послан в горы, чтобы установить официальные границы и положить конец постоянным приграничным стычкам. Эти годы боев научили короля Шрюда, что никто не может силой захватить и удерживать территорию Горного Королевства. Я невольно продолжал размышлять. Именно Регал предложил Кетриккен в жены Верити. Он проделал всю придворную работу, чтобы сосватать ее своему брату. Потом, когда подошло время свадьбы, он попытался убить Верити и сделать принцессу собственной женой. Он потерпел неудачу, но его заговоры и планы были известны только немногим. Шансы получить принцессу Кетриккен и корону Горного Королевства, которую она наследовала, проскользнули у него сквозь пальцы. Я своими ушами слышал разговор между Регалом и изменником Галеном и помню его до сих пор. Они, по-видимому, думали, что Тилт и Фарроу будут лучше защищены, если смогут контролировать границы и проходы Горного Королевства. Неужели теперь Регал надеется силой захватить то, что когда-то собирался получить в качестве приданого? Как он может думать, что способен объединить достаточно сил против Кетриккен, чтобы убедить своих последователей начать справедливую войну против горной ведьмы, закрывшей торговые пути?

Регал, решил я, может поверить во все, во что захочет поверить. Я не сомневался, что теперь, когда он залит вином и одурманен курениями, ему в голову могут прийти самые дикие идеи. Сотня золотых за Чейда и еще сто за меня. Я достаточно хорошо знал, что сделал я сам за последнее время, чтобы заслужить такую высокую цену, но меня очень интересовало, в чем провинился Чейд. Все годы нашего знакомства он оставался безымянным и невидимым. Теперь он по-прежнему не имел имени, однако его рябое лицо и сходство со Шрюдом стали известны. Значит, кто-то где-то видел его. Я надеялся, что в эту ночь, где бы он ни был, он здоров и в безопасности. Мне вдруг захотелось повернуть назад, возвратиться в Бакк и найти его. Как будто я чем-то мог ему помочь!

Иди ко мне!

Не важно, что я хотел сделать, не важно, какие испытывал чувства, я знал, что сперва должен пойти к Верити. Я снова и снова обещал себе это и наконец провалился в усталую дремоту. Мне снились сны, но они были бледными, и прикосновение Силы было едва заметно в них. Они колебались и рассеивались, как будто под дуновением осеннего ветра. Мое сознание, казалось, подхватило и перемешало мысли обо всех, о ком я скучал. Мне снился Чейд, который пил чай с Пейшенс и Лейси. На нем был расшитый звездами шелковый халат очень старого покроя, и он очаровательно улыбался женщинам, умудряясь развеселить даже Пейшенс, которая выглядела чрезвычайно изможденной и усталой. Потом я увидел Молли: она стояла на пороге дома, а Баррич топтался у крыльца, кутаясь в плащ, и говорил ей, чтобы она не беспокоилась, он уходит ненадолго и тяжелая работа может подождать его возвращения; она должна оставаться в доме и заботиться только о себе.

Даже Целерити снилась мне. Она нашла кров в легендарных Ледяных пещерах Голодного ледника в Вернее вместе с остатками своей армии и множеством простых людей, обездоленных пиратами. Мне снилось, что она ухаживает за Фейт, страдавшей от лихорадки и гноящейся раны в животе. Мне привиделся шут, его белое лицо стало цвета слоновой кости, и он сидел перед камином, глядя в огонь. Никакой надежды не было на его лице, и я чувствовал, что смотрю ему в глаза прямо из языков пламени. Где-то неподалеку, хотя и не очень близко, безутешно рыдала Кетриккен. Потом мне приснились волки, загоняющие оленя, но это были дикие волки, и если мой волк был с ними, он принадлежал только им и больше не был моим.