Дмитрий Казаков - Черные руны судьбы

Халльвард тычком в шею убил копейщика, лишенного оружия, мигом позже Вардак зарубил другого. Наемник развернулся, вытаскивая засапожный нож, но метать его оказалось не в кого.

Внизу, у ручья, схватка продолжалась, засевшие в лесу баронские вояки, судя по крикам, начали разбегаться.

– Где! Где эти твари?! – заорал вывалившийся из леса Пегас. – Я их сейчас!

Откуда в этот раз прилетела стрела, Халльвард не углядел, но воткнулась она точно в шею Вардаку. Брызнула кровь, тот захрипел, упал на колени, топор вывалился из ослабевших пальцев.

Наемник спешился, мигом позже рядом оказался Пегас.

– Ты что, дружище? Нет! – воскликнул он, подхватывая приятеля за плечи. – Перевяжем! Сейчас!

– Бесполезно, клянусь пометом Сияющего Орла, – сказал Халльвард.

Он знал, что после такой раны не выживет даже стойкий и выносливый гном.

Пегас не поверил, бросил испачканный в крови топор, уложил Вардака на телегу. Только поняв, что тот не дышит, могучий возчик замер, плечи его опустились, а глаза часто-часто заморгали.

– Ну отчего так, а? В какой-то дурацкой стычке… – прошептал он. – Ублюдки!

Ре Векрис завопил снова, но на этот раз испуганно, и развернул коня, собираясь драпать. За ним побежали и дружинники, и над лесом поплыл голос рога, призывающий баронскую рать к отступлению.

– Стоять! – приказал Рацибуж, и гномы-охранники остановились, хотя было видно, до чего им хочется довести дело до конца.

– Нет, это нечестно, – сказал Пегас, лицо которого кривилось, а кулаки были сжаты. – Почему он погиб, отчего? Или проклятый Урд решил, что Вардак достоин его чертогов?

Халльвард пождал плечами, и отправился в ту сторону, куда метнул ножи.

Хорошие, из романдийской стали, с утяжеленными кончиками… глупо оставлять их в трупах.

7. Вторая. Котелок.

Они ехали без передышки несколько часов, меняли направление, пробирались оврагами, где росла крапива чуть не по брюхо лошадям, продирались через густейшие заросли, где пахло орехами. Скакали по сосновым борам, где желтые стволы возносили к небесам исполинские кроны, а под копытами шуршали иголки, пробирались ужасающими завалами.

В голове у Нейли давно помутилось, она потеряла стороны света, мелькание зелени перед глазами начало раздражать. Когда они остановились, с удивлением обнаружила, что находятся на перекрестке – не дорог, тропинок, но довольно утоптанных – и что солнце по-прежнему сияет в небе.

– Настало время расплачиваться, барышня, – эту фразу Куница произнес обычным для себя равнодушным тоном, но по его глазам девушка поняла – эльф напряжен, и чего-то ждет.

Не того ли, что она попытается их обмануть?

– Да, – сказала Нейли. – Конечно.

Еще на постоялом дворе разобрала присвоенные в баронском замке драгоценности на две кучки. Одну, стоимостью примерно в двадцать полных крон, отложила, чтобы отдать Кунице и его соратникам, а остальное хорошенько припрятала – еще пригодятся, когда она выберется в более цивилизованные места.

Сейчас она вытащила мешочек с золотыми вещичками из седельной сумки и протянула эльфу.

– О-хо-хо, благодарю, – сказал тот и, не развязывая, отдал гному.

– Сейчас глянем! – заявил тот, и на бородатой физиономии объявилась широкая улыбка.

– Вы думаете, я могу вас обмануть? – спросила Нейли, тиская рукоять меча.

Момента расплаты она ждала с тревогой, боялась, что либо сам Куница нарушит слово – что оно для такого проходимца? – или его приятели, никаких обещаний не дававшие, возьмут дело в свои руки. Сонное зелье в ход не пустишь, и эти похотливые, алчные твари ее, скорее всего, изнасилуют и ограбят, а потом убьют и бросят труп на съедение волкам.

И не просто изнасилуют, а по всякому, чтобы ей было больно, чтобы она орала, заставят глотать их вонючее семя, лизать… А еще наверняка не зарежут, привяжут раздетой к дереву, чтобы подыхала долго, или оставят на муравейнике… Ее передернуло от отвращения, горло сдавило от ненависти… может быть, вытащить клинок, воткнуть в горло, вывести из строя хоть одного…

– О-хо-хо, ни в коем случае, – эльф покачал головой. – Но деньги, как говорит мой друг Кувалда, счет любят.

– И это верно, пожри меня черви! – пробасил гном, одну за другой осматривая драгоценности. – Девка не подкузьмила, тут на двадцать одну с половиной крону золота.

Половинчик хихикнул, и Нейли сообразила, что все это время он держал пращу наготове. Вздумай она дернуться, гладкий камень вылетел бы из петли, стукнул ее по затылку или виску, вышибая сознание, а то и жизнь… девушка содрогнулась, представив себя на земле с окровавленными волосами.