Светлана Прокопчик - КРЕСТ

За время болезни Эрик выяснил, что у него, оказывается, много друзей, что его очень любят в княжестве и в провинции. Его навещали, его развлекали, наперебой предлагали помощь… Но более других Эрик радовался визитам Иогана Ладенгира. Эрик помнил, как обернулся на перепалку Оттара с каким-то зрителем, и опешил, поняв, кто умело задирает Горларда. Иоган перехватил ошарашенный взгляд князя и подмигнул — мол, я тоже узнал, вообще специально из-за тебя пришел. Иоган ужасно расстроился, что Эрик не дал ему зарезать Горларда, отыгрался на компании бывших друзей Оттара и со смехом о том рассказывал. И Эрику казалось, что знакомы они целую вечность. Впрочем, метафора была точной до смешного.

Приезжал Дитмар Микард. Сначала один, вроде как справиться о здоровье молодого князя. К Эрику не поднимался, говорил с его отцом. И ни словечком не обмолвился о том, что Фрида обесчещена. На следующий день Дитмара сопровождала виновница дуэли. Фрида украдкой пробралась в спальню Эрика, упала на колени перед ложем, ломала руки, причитала, голосила, умоляла о прощении и клялась покончить с собой. Уверяла, что ее околдовали, наложили чары, спавшие лишь тогда, когда Оттар был побежден. Эрик молчал. Хрупкие плечи девушки содрогались от рыданий, она едва не билась головой об пол. Но глаза ее оставались сухи, а оттого прекрасное личико не обезобразилось ни единым пятнышком. Да Эрик и не смотрел на нее почти что. Фрида твердила, что ее обманули, что с помощью черной магии ее заставили… Во всем виноват Гран и Оттар. Эрик бы не поверил, если б не знал, чем в действительности занимается Гран. Оттар — нет, он олух, главным в той паре был Гран. А он опасен. Не для Эрика, само собой, а для наивных дурочек вроде Фриды.

Эрик не питал к Фриде никаких чувств. Ни ненависти, ни симпатии. Так было и раньше. Его не привлекали девушки этого типа, он любил рыжих. Пожалуй, только тело… Эрик не обманывался: он молод, испытывает вожделение почти ко всем женщинам. Он не пылал от любви и легко смирился с тем фактом, что Фрида уже познала утехи ложа.

Наверное, поначалу ему хотелось, чтобы она ушла и прекратился наконец вой у него над головой. Поэтому он сказал то, что девушка хотела услышать. Но на следующий день Фрида приехала снова, сидела рядом, щебетала приятным голоском, уверяла, что прекрасней него нет мужчины на свете, и что самое большое счастье для нее — видеть, как он выздоравливает. Эрик смотрел на нее и думал: она грешна перед ним, а оттого всю жизнь будет дорожить его прощением. Теперь-то уж она станет хранить верность пуще жизни.

Кроме того, Эрику было одиноко. Он никогда и никому не говорил этого. Впервые пустота коснулась холодным крылом в раннем детстве, когда осознал внезапно, что Верея, молочная сестра, любит его — но и побаивается. Его никто не понимал. Ни отец, всегда сдержанный и будто чувствующий свою вину перед сыном, ни учителя. С одной стороны от Эрика стояли люди, обыкновенные, далекие от того призрачного мира магии, в котором он жил. С другой — бог и демоны, Инлах и Сартип с братьями, которые, принадлежа миру магического полностью, не могли понять стремлений и переживаний смертного. Все они просто ждали, когда Эрик вырастет и исполнит свое предназначение. А Эрик хотел жить и как человек, и как маг.

А потом ему встретилась Ядвига. Первая женщина, первая настоящая любовь. И первое его горе. Эрик усмотрел связь между своей изменой и гибелью Ядвиги. Если б он тогда не принялся увиваться за Изабелью… Или хотя бы сначала обвенчался с Ядвигой, а потом поехал в Хойру…

Сейчас перед ним на коленях стояла Фрида. С которой он почти помолвлен, хотя судьба этого брака так и осталась нерешенной. И Эрик думал: что, если он сейчас откажется, и она тоже погибнет? Он не любил Фриду, и не ждал, что полюбит в будущем, но начал привыкать к ее присутствию. И ему нравилось верить, что хоть кто-то разделит его одиночество. Фрида романтична, она не станет упрекать его за то, что Эрик следует своему пути — в конце которого его ждет гибель. В ее глазах он не будет сумасшедшим, готовящимся к верной смерти, нет — она сочтет мужа героем. И пусть даже ей никогда не понять, что такое настоящая любовь, — чтить его и уважать она сумеет. Немного, но ведь у него нет и того.

Эрик простил Фриду.

***

Оттар целыми днями лежал в своей комнате на втором этаже убогого особняка на улице Кожевников и глядел в потолок. Нога уцелела, кость была задета вскользь, но рана загноилась и причиняла ему ужасную боль. Оттар терпел.