Алина Илларионова - Охота на оборотня

Девушка, услышав шум, отступила в угол. Пёс, единожды ухватив лису за хвост, уже не позабудет её запаха — так говаривал аватар. Не удалось одолеть жреца самолично, но этих она не упустит.

— Цып-цып-цып! — насмешливо позвал кто-то. В ответ из темноты послышалось девичье хихиканье, то ли смущённое, то ли злорадное.

— Рок, дверь! — голос светлого. Чтобы пустить хоть немного света, варвары оставили дверь открытой, а при ней — стража.

— Хи-хи! — Можно считать, победа в кармане. Знахарка шумела, когда ей было нужно, а лёгкой кошачьей поступи мужчины не слышали. И не видели её саму. Алессе было смешно наблюдать, как ослепшие огромные мужики бестолково шарят в приёмной и арестанской. Кошки-мышки… — Хи-хи!

— Вот она!

Роком оказался тот самый, низкорослый. Он стоял с мечом наготове, широко расставив ноги. Меж них и мелькнула южная кошка, а в следующий момент не по-девичьи мощный пинок втолкнул мужчину в мышеловку. Дверь захлопнулась, торжествующе лязгнул ключ.

— Открой! — на дверь посыпались удары, на девушку — отборная брань. Та ответила выражением из стражницкого запаса. Ругань стихла — видимо, тоже запоминали на будущее.

— Во садочке, во моём козы разгуля-а-ались… — тихонько пропела кошка, прижав губы к замочной скважине.

— Цыпа, открой! Цыпа!

Красные огоньки придирчиво заценили куртки из тюленьей кожи, одобрили и потеплели.

— Цыпа!!!

— Бе-е-е…

…Алесса запрыгнула на крышу от беды подальше: собственная улица встретила её новой лавиной. Горожане, толкаясь, стремясь быть первыми, бестолковым стадом бежали из северной части города в южную. Иные двигались наперерез к запертым воротам — маленький Северинг захлестнула вторая Алая Волна. Зарницы сместились на северо-запад, и салют над Храмом был похлеще новогоднего.

Весенняя улица походила на проточное озеро. Стремясь влиться, живые ручьи вырывались с куда большим напором, но один участок течение обходило стороной. В разгромленном палисаднике было кладбище непогребённых. Знахарка не стала смотреть в лица тех, кто обряжен в парадные мундиры стражи, магов она также обошла стороной. Возле троих южан стоял на коленях Орхэс и пел: тягуче, по-своему завораживающе, ровно зверь, оплакивающий родню. Рядом Аэшур бесстрастно плёл косу, глядя куда-то в пустоту.

— Вы не одолжите мне ленту, Алесса? Мешаются, — он даже не обернулся, продолжая созерцать невидимые образы. Девушка послушно распустила хвост, и тяжёлый ночной водопад обрушился на плечи.

— Тюрьму не открывайте — там варвары с козлами обнимаются.

Полукровка, изогнув бровь, смерил её задумчивым взглядом. Знахарка и сама знала, как выглядит: курточка распахнута, дырка на правом колене открывает ссадину, волосы не прибраны, нос расквашен, а на подбородке наверняка зреет синяк — не рассчитав прыжок, она поздоровалась лицом с чьей-то трубой.

— Алесса, о такой Тай-Линн мечтал бы каждый аватар, но сейчас вам лучше спрятаться в безопасное место.

— Что такое Тай-Линн?

— Боевая подруга, — Аэшур затянул узел.

— Симка с ним?

— Симки больше нет, Алесса, — привычно поцеловал запачканную ручку и, кликнул остальных. Южане и орки спешили к Храму.

Девушка безжизненно сползла в снег. Как нет? Нет верного друга и помощника, утончённого ценителя мартиной кухни? Мыши-оборотни, надо же… Она сидела непростительно долгую минуту, а потом вспомнила слова аватара. Тогда в печке полыхал огонь, и Алесса наблюдала, как парень ловит сковородой перевёрнутый румяный блинчик. Блинчик для неё, и это было так восхитительно приятно, что знахарка вслух порадовалась теплу и уюту. «Как белое считать белым, если не с чем сравнить?» — спросил её Вилль. Он прав, это — жизнь. Сейчас возле Храма идёт схватка, и помощь лекаря необходима. Черпнула горстью снег, мазнула по лицу и выбросила — розоватый, солёный.

Ожесточённо работая локтями и не гнушаясь пинком, знахарка целенаправленно прокладывала дорогу в водовороте: бездушном, бессмысленном, вонючем. Небо застил дым, к земле редея и мешаясь с густым запахом пота да тонким, липким — страха.

— Дура! — крикнули вслед, когда знахарка шмыгнула в улочку. Может, и дура — Боги рассудят.

Непривычно пусто было на улице Ремесленников, только скулила где-то позабытая на цепи собака да тоненько плакал в доме ребёнок. Не все сумели покинуть опасное место, а кто пожалел добро.

Алессу привлёк звон и грохот, и тревога пополам с любопытством одержали верх. Переступила порог и ахнула: в посудной лавке Гордия вовсю орудовал медведь. Сам хозяин созерцал потолок остекленевшим взглядом, широко раскинув руки. Его пояс вместе с тяжёлым кошелем был теперь на звере. Знахарка узнала ряженого, что катал в карете Зимушку и Весну, разбрасывая гулякам леденцы и баранки.