Алина Илларионова: Клинки севера

– Почему глаза красные? Пил?

– Никак нет, госпожа Нэйран! Дуля… Наш полотер новый чистящий порошок с утра испытывал. Едучий, зара… Виноват.

– …за! – припечатала Еланта Нэйран, ректор Военного университета имени Лидора Победоносца. – Хорошо. Тогда почему седьмого первозвона отсутствовал на лекции по богословию? Господин Венедикт тобой недоволен.

– Сослуживец заболел. Пришлось подменить у ворот. Я принес господину Венедикту объяснительную записку.

– В объяснительной может стоять только одна причина неявки студиозуса на предмет: смерть! – Ректор хрустнула длинными, еще крепкими пальцами. – Сядь, Винтерфелл.

Она выдержала паузу, в течение которой успела очинить перо, достать из резной шкатулки темного дерева трубку с длинным тонким чубуком, полюбоваться на нее и уложить обратно, в объятия изумрудного бархата. Попытки ректрисы бросить курить были притчей во языцех. Благородная дама консультировалась у лекарей, внушалась у магов и перед зеркалом, пила отвары и порошки, безменами [2] Безмен – 1, 022 кг. поглощала яблоки, грызла семечки… Да без толку. Недели не проходило, как госпожа Нэйран вновь пыхала трубкой, пуская клубы дыма в лица вызванных на ковер студиозусов.

– Сядь. Это приказ.

Вилль наконец сел. Ректриса подцепила краешек листа, выглядывающий из внушительной стопки документов, аккуратно сложенной на краю стола. Мелькнуло алое «неуд»…

– Это, Винтерфелл, зачетная работа по богословию. Вопрос двенадцать: «Девять верных учеников Иллиатара Созидателя и славные деяния их». Та-ак… Эмиль, Лидий, Елизар… ага, Бахмут Твареборец. Цитирую: «Достоверность сей личности вызывает некоторые сомнения, а точнее, бессменный меч его, якобы выкованный из чистого серебра и благословленный самим Иллиатаром. Осмелюсь заметить, что серебро в чистом виде – металл необычайно мягкий, пластичный, и клинок, выкованный из оного, может служить украшением, но никак не оружием…» Это что?

– Правда. Вы сами знаете, что это так.

– Правда… – Ректриса потерла плечо. Очередная привычка со времен Алой Волны. Еланту Нэйран, одну из немногочисленных женщин-солдат, ранило в бою огнешаром, и теперь левая рука держалась то ли на магических связках, то ли вовсе на металлических скобках: слухи ходили разные. – Ну какая тебе разница, серебряный меч или осиновая оглобля? Ты же знаешь теорию, отвечал бы, как написано в «Слове». Гибче надо быть, дипломатичней. А не рубить сплеча.

– А называть Пресветлую Саттару «языческим божком» разве дипломатично?

– Вот что, Винтерфелл. Зачет ты, конечно, сдашь. А через год – экзамен, на котором владыка Венедикт тебя завалит. И валить будет вплоть до самой пересдачи с комиссией с его архисвятейшеством во главе, где не преминет напомнить, что тебя опекает Его Величество. Ну что молчишь? Это, конечно, ерунда, но он только что дал добро на сооружение орочьих капищ в холмах близ Равенны, чем Верховный Жрец крайне оскорблен. С точки зрения Церкви выходит, что император охотно потворствует язычникам, а храм Иллиатара на Рассветном Каскаде строить запретил.

– Я сдам зачет, госпожа Нэйран. И обещаю больше не спорить с владыкой Венедиктом и отвечать исключительно по «Слову Божию». Я могу идти? – Аватар пытливо посмотрел в цепкие стальные глаза женщины. Он хотел успеть в голубятню до полудня. В левом кармане темно-синего мундира личной охраны императора лежало запечатанное письмо, а в правом – тонкий золотой браслет, инкрустированный рубинами и агатами.

– Сиди, сиди пока. Для тебя новости есть. Хорошие. В скошене ты в составе посольства плывешь в Скадар и там пробудешь до славицы будущего года…

– Зачем?!

– Что значит «зачем»? Послали – значит, поплывешь! В этом году решено отправить с посольством подданного Его Величества не магической профессии и не людской расы, дабы подчеркнуть дружественные отношения пяти неверрийских рас. На совете из нескольких предложенных нами кандидатур единогласно выбрали твою. Причем маги за тебя словечко и замолвили.