Анна Михалевская - Золотые нити сердца

И эта взявшаяся ниоткуда женщина — Миа даже не могла сказать точно, как она выглядела. Иногда ей казалось, что волосы из-под капюшона у незнакомки выбивались черные, как вороново крыло, а иногда девочка вспоминала, что видела светлые пшеничные пряди. Глаза вроде бы карие, хотя Миа не стала бы утверждать наверняка — а может, и зеленые. Угадать ее возраст девочка тоже была не в состоянии. Вот голос, голос Миа запомнила очень хорошо — такого приятного, чистого и задорного она раньше никогда и не слышала.

Волна нетерпения захлестнула Миа. Она должна была попасть на этот странный сеанс во что бы то ни стало! Девочка сразу отбросила глупые мысли, что все это ей привиделось, почудилось и показалось. Ей вдруг стало все равно, что об этом скажут другие, и совершенно не имело значения, что случится после того, как она переступит порог кинотеатра, если таковой вообще существует. Миа почувствовала запах приключения, и реальным для нее сделалось только настоящее. Ей нестерпимо хотелось действий, но с этим пока придется подождать… Девочка с сожалением сложила билеты и спрятала их в шкатулку, где хранила свои самые заветные вещи — письма от друзей, уехавших на другие континенты, поздравительные открытки от кавалеров, фотографии родителей, в юности похожих на киноактеров. Крышка шкатулки опустилась с резким хлопком, и Миа непроизвольно вздрогнула. Да, кажется, обратного пути у нее уже не было.

Время до пятницы тянулось нестерпимо долго. Однажды Миа показалось, что она увидела силуэт незнакомки в толпе прохожих на площади Сен, но когда девочка попыталась последовать за невидимым шлейфом своих догадок, то не нашла ничего и никого. Некоторое время Миа еще постояла, оглядываясь по сторонам, послушала, как часы на башне пробили двеннадцать ударов, и не спеша побрела домой. На задворках сознания возник вопрос, почему ударов было двеннадцать? Ведь она точно помнила, что ушла из школы около часа дня! "Что-то не так" — промелькнула почти незамеченной мысль. Но в последнее время случалось все больше и больше событий, с которыми было что-то "не так", поэтому она не придала особого значения еще одному из этой череды.

Жизнь девочки то замедлялась, то ускорялась; привычное пространство и время заколыхалось волнами вокруг нее, будто стремилось выплюнуть нарушаюший спокойствие элемент, сохранив таким образом свой зыбкий порядок.

День 19 мая был не самым легким и безоблачным в жизни Миа. Первое, что она услышала, когда проснулась, это обиженный обвиняющий голос мамы. Слов она не различила, но и так было понятно, что родители ссорятся. В тринадцать с половиной лет — не девушка и не девочка, Миа чувствовала все острее, чем взрослые, понимала иногда больше, чем они, но еще не знала о том, что в мире есть что-то невозможное, и каждый встречный будет очень стараться убедить ее в этом. Обычно девочка выступала парламентером мира между ссорящимися родителями, но видела, что они чаще притворяются, что помирились, чем мирятся на самом деле. Притворяются ради нее. И от этого становилось еще печальнее, как будто они не доверяли ей правду, как будто считали, что не сможет их понять. И, похоже, ссоры родителям даже нравились, и ее попытки все решить миром воспринимали как настоящую помеху.

Поэтому единственное, что оставалось Миа — это позавтракать, собрать свои вещи и отправиться в школу. Девочка надеялась, что занятия отвлекут ее от мыслей о родителях. Так было всегда — математические задачи неизменно обладали очевидным и правильным решением, и когда цифры выстраивались в ряд, возникала надежда, что в мире есть хоть что-то определенное.

Но в этот день и в школе все пошло наперекосяк. Она забежала в класс перед самым звонком, уселась за парту, быстро разложила учебники и оглянулась по сторонам, чтобы кивком поздороваться со своими подругами. И тут у Миа возникло странное и неприятное ощущение, что она вдруг сделалась прозрачной. Ни одна из подруг ни то что не кивнула ей в ответ — она видела, как они намеренно отводили глаза, и лица их при этом становились холодными и надменными. У Миа все опустилось. Она любила своих друзей, или тех, кого называла друзьями, и, конечно же, ей было больно, когда ее игнорировали, тем более, без видимых на то причин. И снова, снова никто не хотел доверить ей правду.

Девочка догадалась, в чем дело только на перемене — все продолжали делать вид, что ее не замечают, но громко и возбужденно обсуждали одно событие, которое, как оказалось, имело к Миа прямое отношение. Оказывается, именно ей, девочке Миа, должны были вручить золотое яблоко — символ ее успехов в учебе — только один из учеников на всю школу удостаивался такой награды! Это было объявлено вчера после сочинения — сама же Миа пропустила новость — она, как всегда, справилась с сочинением довольно быстро и решила уйти домой, никого не дожидаясь. Кто мог подумать, что друзья отвернуться от нее именно сейчас!