Антон Ленников: Остров в тумане [СИ]

Я включил мотор, и уже знакомый туман наконец сгустился надо мной. Кажется, у некоторых народностей так и принято умирать — уплывать в море. Но мой путь окончится не здесь. У меня есть цель, пока есть. Когда из тумана выросли скалы острова, я заглушил мотор. Как же давно я его не видел, Туманный остров. Здесь всё началось, здесь все и закончится. С глухим стуком лодка ткнулась о камни. Я бросил незамысловатый якорь — булыжник с привязанной к нему верёвкой. Впрочем, я сомневался, что вернусь сюда ещё.

Дописав последнюю строчку, я кладу блокнот в карман и иду вдоль кромки прибоя. Шшш… Волна накатывает одна за другой и лениво стирает мои следы. Вот и бухта. Сколько здесь было всего, но песок по-прежнему белый, как сахар. Остров выдержал натиск цивилизации не далса мостам и асфальтовым дорогам. Я очень устал, спина взмокла от пота, моё тело предало меня, но пусть оно послужит ещё немного, совсем чуть-чуть.

— Эйрин, пожалуйста, дай мне увидеть тебя последний раз!

Крик срывается в надсадный кашель, а на песок падают алые капли.

— Я пришёл!

Скинув крутку, я поднимаюсь на большой валун, он кажется неуместным на безмятежной глади пляжа. В вытянутой руке сжимаю поющую раковину.

— Ты ведь позвала меня!

В ответ только шум ветра и шелест прибоя.

Глядя на беспокойную водную гладь, я пытаюсь рассмотреть хоть что-нибудь в глубине. Там нет ничего. Несколько секунд я медлю, а потом прыгаю в воду. Море обжигает холодом — ещё ранее утро, и вода не прогрелась. Я сразу погружаюсь метра на три, и уши закладывает.

С трудом открываю глаза и сквозь облако поднимающихся к поверхности пузырьков вижу Эйрин. Она такая же юная и прекрасная, окутанная чем-то полупрозрачным, не то сгустками тумана, не то плавниками, которые складывались в некое подобие крыльев за спиной. Свет восходящего солнца подсвечивает её силуэт, она так похожа на ангела, только с хвостом вместо ног. Эйрин, была где-то на полпути между подводным обликом и рыжеволосой загорелой девчонкой, какой её я увидел впервые. Как давно это было… А ещё в руках она держит маленькую девочку, со светло-голубыми кудряшками и маленьким озорным хвостиком. Она прижалась к груди матери, словно мой вид её напугал, может быть, так оно и есть. Не всем дано оставаться вечно молодыми и прекрасными. Тянусь к ним, пытаюсь всплыть, но сил не хватает, и я отчётливо понимаю, что не смогу подняться к поверхности. Легкие, пропитанные раковыми клетками, измученные нехваткой воздуха, горят. Ничего, совсем скоро морская вода их остудит. Нужно только сделать глубокий вдох, но руки уже тянут меня наверх — две сильные, упругие и две тоненькие, детские. Через секунду я уже на берегу — мокрый, откашливающийся, а Эйрин медленно выходит из воды, заканчивая превращение — уже две стройные загорелые ножки ступают по песку, а рядом к ней жмётся маленькая девочка лет пяти, темноволосая с пронзительными карими глазами, такими же, как у меня. С трудом я приподнимаюсь на локтях и разлепляю тяжелые губы.

— Почему ты не сказала мне раньше?

Откашливаюсь, сплевывая что-то солёное, может быть, морскую воду, может быть, кровь, скорее всего и то, и другое.

— Почему не пускала, когда ты была мне так нужна?

Эйрин подходит ко мне и опускается на колени, совсем как раньше, затем проводит ладонью по горячей щеке — у неё прохладные нежные пальцы или может просто я горячий.

— Если бы ты пришёл сюда раньше, то уже не смог бы вернуться назад, — поясняет она чуть виновато.

— А я больше никуда не собираюсь, — сказал я, протягивая руку, чтобы потрепать девочку по голове, но она отскакивает, словно пугливый зверёк.

— Моя дочка?

Я знал ответ раньше, чем она кивнула.

В груди что-то нехорошо клокочет, видимо, я порядком наглотался воды. Одной рукой я обнимаю Эйрин, а другой дотягиваюсь до девочки. На этот раз она остается на месте.

— Красивая… как её зовут?

— Тира, — тихо отвечает Эйрин.

Мне нравиться, только чуть не привычно на слух.

— Ты споёшь для меня? — спросил я Эйрин.

— Конечно, Тим… конечно, спою.

Никогда не видел, как она плачет, но сейчас слёзы капают на белый песок.

— Мама, почему ты плачешь? — недоумённо спросила Тира. У неё был звонкий, детский голос.

Я провёл рукой по волосам, уже рыжим, а не голубым, как под водой, потом дотронулся до щеки Эйрин и смахнул слезу.

— А ты ведь совсем не изменилась. Прости, что-то я расклеился совсем.

Мне было тяжело дышать, а говорить ещё труднее, но я продолжал изо всех сил выталкивать слова через непослушное горло.