Татьяна Турве: Наваждение

Погода располагала ко всему, чему угодно, только не вниканию в тонкости неправильных глаголов. Выкрутив назад шею, Янка заметила, что мальчишки на галёрке самозабвенно режутся в морской бой, а враждебный их компании "салон красоты" на первом ряду у двери вплотную занялся макияжем. (Это тоже Оксана придумала, всё-таки в высшей степени несправедливо: они с девчонками — "банда", а Макарова со своей расфуфыренной дальше некуда свитой — "салон красоты"!)

Юлька с Алиной за Яниной спиной начисто забыли про осторожность — эта подхваченная неизвестно где игра в прошлом году покорила весь лицей. Играли, понятное дело, большей частью на парах, за что Оксана уже не раз мариновала десятый "А" на внеурочном классном часе, распекала за лентяйство и грозила личной встречей с директором, бывало и такое… И всё равно не подействовало, до сих пор резвятся:

— Одна корова!

— М-м-м… Один бык.

— Две коровы.

— Чего-чего?

— Две коровы!

Оксана Юрьевна неохотно оторвалась от доски, где вдохновенно черкала длиннющие английские фразы, и оглянулась на них с изрядно преувеличенным удивлением:

— Не понимаю, вам что, не интересно? — прозвучало сие замечание как-то по-детски наивно, и даже чересчур, до подозрительного наивно… Подтверждая Янкину догадку, англичанка весело встряхнула русой головой с пышной укладкой "под мальчика" и ликующим голосом сообщила:

— Ну хорошо, на следующей паре контрольная! Уговорили.

Определив по выражению ее лица, что классная на этот раз вроде не шутит, "ашки" жалобно взвыли, потом в голос заныли и загундосили на все лады. Оксана на их причитания только довольно улыбалась, сияя глазами, как именинница:

— Ничего не знаю! Раз не хотите работать на паре…

— Мы хотим работать!

— Что-то я не вижу, как вы хотите!

— Мы недавно уже писа-а-ли! — справедливо возмутились с галёрки.

— Ничего, еще раз напишете! Ничего с вами не сделается.

Ситуация становилась безнадежной и глухой, как в танке. Десятый "А" трагически замолчал, соображая, какими мыслимыми и немыслимыми грехами заслужил такое жестокосердное к себе отношение… Но всего через минуту наметился путь к отступлению (и даже не путь в полном смысле этого слова, а узенькая извилистая лазейка). Оксана притворно вздохнула и самым сладким елейным голосом предложила:

— Ну, если до конца пары хорошо постараетесь, то посмотрим…

Подействовало безотказно: ребята все, как один, склонили над тетрадями головы и добросовестно принялись сдувать с доски злополучные примеры. Тишина несколько мгновений царила просто образцовая, прервала ее Юлька (для этой мамзели полминуты молчания — уже рекорд):

— Тихо шифером шурша,

Едет крыша не спеша!

Оксана будто только этого и ждала, с азартным блеском в светло-карих глазах воскликнула:

— Who will translate this into English? (Кто переведет это на английский?)

Но таких йогов-любителей не нашлось, так что звонок пришелся как нельзя кстати. До чего же длинная эта пара, растянулась на целую вечность…

Яна в глубине души переживала, что Оксана Юрьевна встанет в позу и не отдаст ей рисунок, а потому и к учительскому столу подошла неуверенно, без внутреннего куража, как туманно изъясняется Галя. "Точно, нужно было Гальку послать, она бы мигом у Оксаны выцыганила! — сообразила девочка с тоской. — Нахальство — второе счастье. Это она у нас специалист по внутренним куражам…" Чувствуя себя невыносимо глупо, Янка целую минуту переминалась с ноги на ногу возле Оксаниного стола, понятия не имея, с чего бы этот деликатный разговор начать. (Ведь не в первый же раз заловили на паре за рисованием, и даже не во второй и не в третий! Кажись, положение становится опасным…) Но англичанка ее выручила:

— Держите, — и протянула слегка помятый портрет. — Пора уже выставку организовывать: "Мое творчество на уроках английского."

— Я подумаю, — опять неожиданно для себя ляпнула Янка (совсем как только что на паре, про погоду, которая нелётная… И прорезается же это унаследованное от папы остроумие, когда оно совсем не в тему!). Но Оксана ничуть не рассердилась, с готовностью рассмеялась, запрокинув назад голову и демонстрируя дужки идеально ровных белых зубов. Конечно, с такими зубами грех не смеяться — ничего удивительно, что у них каждый раз на английском юморина почище, чем на первое апреля… Или, может, автоматически срабатывает небезызвестное одесское чувство юмора, трудно сказать.