Ева Софман - Та, что гуляет сама по себе

Мрачностями Джеми вольно именовал "мрачных личностей": всех подозрительных субъектов в тёмных плащах, предпочитающих скрывать своё лицо в тени широких капюшонов. К личностям, скрывающим своё лицо, Джеми всегда относился недоверчиво — хотя сам драконью долю своей короткой жизни провёл именно в подобных плащах с подобными капюшонами. Он, быть может, и не хотел эти капюшоны накидывать, да только без подобного капюшона в любимую книжную лавку его бы никто не выпустил. На "делах" же (правда, на них телом всегда управлял Алексас, ибо самому Джеми предпочитали никаких дел не доверять) капюшон не накинуть было смерти подобно. Во всяком случае, порой в воспитательных мерах Учитель заходил действительно очень далеко: взять Алексаса — тот с любыми правилами считался крайне неохотно, при любом удобном случае пытаясь эти самые правила оспорить, но когда по небрежному мановению руки у тебя начинает останавливаться сердце, становится чуточку не до споров.

— Госпожа, — недоверчиво покосившись на мрачность, решил подстраховаться Джеми, — ужин не…

На звук его голоса мрачность обернулась резко, будто кто за верёвочку дёрнул — а в следующий миг и пресловутый голос смолк, запнувшись, задохнувшись и зачахнув. Изумлённая тишина расползлась по холлу, окутав господина Риикона, застывшего с ключом в руке, и Ташу, уронившую с кончика пера чернильную каплю, блаженно растёкшуюся по желтоватой бумаге коротенькими чёрными щупальцами.

Таша посмотрела на лицо Джеми, вытянутое бурей самых разнообразных эмоций. Шагнула чуть вперёд, скосив глаза на молодого, как выяснилось, человека, вызвавшего у её рыцаря столь непонятную реакцию — если это был человек и если он действительно был молодым. Неизвестному можно было дать лет двадцать пять, если судить по лицу: юному, продолговатому, с бледной до полупрозрачности кожей, высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Выражение этого лица, однако, разом набавляло с-виду-юноше пару десятков прожитых годов — за четверть века попросту не успеешь накопить в лице столько жёсткости, циничности и некоторой даже хищности. А авторитетно подтверждали, что юношей неизвестный является именно что с виду, его глаза: невероятные, глубокие и синие-синие. "Глаза-омуты", говорят про такие… Вот только Ташин опыт показывал, что омуты чаще всего вовсе не синие, а неопределённого цвета водяной мути.

Нет, эти глаза были как… отражение пронзительной синевы осеннего неба в глубоком колодце. В них даже звёзды были: едва заметные серебристые искры притаились на дне зрачков, и, — Таша поклясться готова была, — эти искры не были отражением постороннего света.

А ещё от него стойко пахло свежескошенной травой.

А ещё Таша вдруг поняла, что щурится, силясь разглядеть что-то, упорно скрывающееся за расплывчатой дымкой ускользающей материальности. И это значило…

…сосредоточиться, сконцентрироваться…

…вспомнить, что они должны быть, что всё говорит о том, что они там…

…просто подготовить себя к тому, что ты должна их увидеть, и…

Увидеть.

Лишь на миг, но увидеть — две пары жёстких, прозрачных, как у стрекозы, крыльев, сложенных у с-виду-юноши за спиной.

"Альв?!"

Задумчиво созерцая лицо Джеми, альв вскинул руку, стряхнул невидимую пылинку со своего плеча, поправил капюшон и, взметнув плащом, удалился. Вверх по лестнице, неслышно, словно не касаясь ногами ступеней — но фигурой речи это не было. Альвы никогда не дружили с глупыми законами какого-то там притяжения.

— …госпожа?

Таша запоздало осознала, что господин Риикон настойчиво суёт ключ ей в руку.

— Ах, да, — виновато покосившись на кляксу, она поспешно выложила серебрушки. — А этот… человек… он…

— С вас что, не хватает двух непонятных личностей на вашей шее? И это лишь те, которых видел я, — старик усмехнулся. — Судя по весьма неадекватной реакции, вашего нового приятеля с моим постояльцем что-то связывает. Такое, что дара речи обоих лишает.

— Мне почему-то тоже так кажется…

— Будет совсем неплохо, если в итоге он не окажется связанным ещё и с вами, — сгребая монетки, вполголоса продолжил Риикон. — Хотя факт вашего возвращения сюда вопреки моим нехорошим предчувствиям радует… Значит, хоть с одной непонятной личностью удалось расстаться безболезненно.

Кончик пера ткнулся в чернильницу с такой силой, что чуть не продырявил стекло.

— Благодарствую, — Таша ухватила за руку Джеми, до сих пор пребывающего в состоянии столпа, и поволокла наверх. Мальчишка шёл за ней с покорной неосознанностью лунатика.