Пола Вольски - Жена чародея

Но тут прорычал какой-то приказ лорд Хаик Ульф — и вперед выдвинулось несколько мужчин самого свирепого вида. Судя по всему, Ульф заранее расставил своих воинов по саду, переодев их в партикулярное, чтобы они сошли за гостей. В руках у переодетых воинов сверкнули мечи.

— Мои люди позаботятся обо всем, — сказал Ульф.

Увидев лорда Ульфа, пленник затрепетал. Всхлипы сменились жуткими воплями.

— Заберите его, — распорядился Ульф.

Безумец начал вырываться из рук у одетых в серое слуг Грижни, дергая их за рукава. Это зрелище вызвало у Верран и отвращение, и жалость.

Не обратив никакого внимания на Ульфа, Фал-Грижни обратился непосредственно к собственному узнику:

— Я тебя не знаю. Кто послал тебя сюда? — Этот допрос начался и продолжался при смятенном молчании окружающих. — Я лично допрошу этого человека. Доставьте его во дворец Грижни. И не делайте ему ничего дурного, — наказал чародей своим приверженцам.

Однако они не смогли выполнить этот приказ, потому что гвардейцы герцога преградили им дорогу к причалу. Из-под серых клобуков послышалось сдавленное шипение.

— Это дело дворцовой стражи. И мы с ним справимся. Чего вы ждете? — рявкнул Ульф, обратившись к своим подчиненным; гвардейцы подступили ближе, но невольно замерли, когда непонятное шипение из-под серых клобуков усилилось и стало звучать явно угрожающе. — Вперед! И не бойтесь ручных демонов Грижни!

Насчет того, что не нужно бояться, лорд Ульф ошибся: одно из серых существ внезапно полоснуло когтистой лапой по лицу ближайшего стражника, разодрав его от глаза до подбородка. Гвардеец с громкими проклятиями отшатнулся в сторону. Ульф, лицо которого побагровело от ярости, обратился к чародею.

— Отзовите ваших демонов, Грижни, и предоставьте моим людям выполнить их долг.

— Все это касается только меня. — Грижни не сводил глаз со взятого в плен безумца. — Я хочу узнать, кто прислал этого человека.

— Вот и отлично! Как только мы сумеем развязать ему язык, мы вас оповестим.

— Я уже знаю, но я хочу узнать наверняка. Мне необходимо подтверждение, прежде чем я предприму необходимые действия. Вы меня поняли, лорд?

Хаик Ульф побагровел еще сильнее, вид у него сделался угрожающим.

— Думайте, что вам угодно. Но мой долг и мое право арестовать этого человека. И всякий, кто попытается воспрепятствовать этому, посягнет тем самым на устои государства. Не этим ли вы намерены заняться, Грижни?

Однако Грижни не удостоил его ответом. Отвращение к начальнику стражи было, судя по всему, настолько велико, что дальнейшие препирательства представлялись бессмысленными.

Верран заметила, что лорд Саксас Глесс-Валледж что-то тревожно нашептывает на ухо герцогу. Его высочество все еще был несколько не в себе, но сейчас нашел в себе силы заговорить, словно его только что подхлестнули.

— Ульф прав. Это не подпадает под юрисдикцию Избранных. Позволю себе напомнить всем, кто имел неосторожность забыть об этом, следующее: Избранные не имеют права вмешиваться в мирские дела. Более того, я вынужден напомнить вам, Грижни, что было бы более чем ошибочно отдать вам во власть человека, который только что пытался лишить вас жизни. Люди могли бы подумать, что вы решили расправиться с ним, а подобные мысли подорвали бы подлинные представления о герцогском правосудии. Поэтому пленником должен заняться Ульф.

Фал Грижни промолчал, и Леди Верран затаила дыхание. Неужели ее муж безропотно покорится воле герцога? По лицу Грижни нельзя было ничего понять, но само его молчание оказалось достаточно красноречивым. К удивлению Верран, он посмотрел на нее так, словно с ее присутствием ему следовало считаться, принимая решение о том, как поступить. Затем дал пренебрежительную отмашку, и его слуги отпустили пленника, сразу же подхваченного и уведенного примерно полудюжиной гвардейцев. До слуха Верран еще какое-то время доносились его вопли и стенания, затем вновь наступила тишина.

— Вы приняли правильное решение, ваша непревзойденность, — как всегда, благожелательно и учтиво произнес Глесс-Валледж.

Это было дружеское замечание — и все же, подумала Верран, не намекнул ли вельможа тем самым на нежелательные колебания ее мужа, прежде чем он смирился с герцогской волей?

Солнце село, в саду наступили сумерки, слуги зажгли фонари. Какое-то время отовсюду лились звуки оживленных, но несколько бессмысленных разговоров. Фал-Грижни стоял в одиночестве, судя по всему всецело погрузившись в глубокие размышления. Но тут герцог отдал распоряжения и возобновился спектакль. Гости, в ходе возникшего переполоха и по его окончании разбредшиеся по всему саду, вернулись на свои места и начали терпеливо дожидаться окончания представления, которое должно было стать и концом всего празднества.