Лорел Гамильтон - Пуля

— Она не сделала здесь ничего такого, чтобы заслужить наказание, Дамиан.

— Я не говорил: накажи ее, я сказал: убей ее. Дети-вампиры всегда сходят с ума, Анита. Я не знаю никого, настолько же юного, как она, которым не пришлось бы положить конец.

— Положить конец? Ты говоришь о ней, как о бешеной собаке. Она — не животное.

Он указал на экран.

— Нет, животное. Она выглядит как маленькая девочка, но посмотри, что у нее в голове. Вот это и ничего больше. В конце концов, она найдет способ выпустить то, что у нее внутри, наружу, и тогда пострадают люди.

— Мне нравится малышка Ви, но он прав, Анита. Тот факт, что она была в состоянии так долго контролировать себя, конечно, впечатляет, но давление растет. В конце концов, она не сможет себя остановить.

— Значит, ты согласен с Дамианом, что мы должны убить ее?

Он кивнул головой.

— Ты можешь сделать это прямо сейчас, или можешь сделать это после того, как она кого-нибудь разрежет на куски, но в итоге один из нас должен решиться на это. Она говорила мне о том, что хотела бы с кем-нибудь сделать, и поверь мне, это все, о чем она действительно думает. Я считаю, что чем дольше она не может удовлетворить свое желание хотя бы отчасти, тем сильнее оно становится, и тем больше потребуется, чтобы утолить ее… кровожадность.

— Я не могу убить ее за то, чего она не делала, — возразила я.

— Так же, как ты не позволяла мне убить за тебя Хейвена, потому что чувствовала себя виноватой за то, что отымела мои мозги и недостаточно отымела Хейвена.

Я посмотрела на него.

— Спасибо, после твоих слов на душе стало намного легче.

— Тебе следует или отправить малышку Ви к другому Мастеру, который позволит ей причинять людям боль, или убить ее, чтобы убедиться, что она не навредит никому из твоих людей. Но с разрешением или без него, в конце концов, она это с кем-то сделает.

— Я видел, что она может делать с людьми, Анита, — сказал Дамиан.

— Мы не можем убить ее за то, что она может сделать, — воскликнула я.

Никки нажал еще несколько кнопок и изображения завертелись по кругу на экране, превращаясь в сплошную кровавую кашу, один перепуганный связанный человек за другим.

— Она сидела в темноте, глядя на это, Анита. Единственный настоящий вопрос заключается в том, просто ли она смотрела или при этом мастурбировала?

Я уставилась на него, оторвавшись от компьютера.

— Это… это извращение. Это… Я не хочу об этом думать, не желаю знать. Блядь, Никки, почему…

— Я хочу, чтобы ты поняла, Анита, это ее страсть. Я не шучу. Это ее секс, или настолько близко к нему, насколько возможно.

— Выключите это, — велела я.

— Ты не хочешь убивать ее, потому что тебе ее жалко. Натаниэль тоже говорил с ней, Анита. Они говорят не об одном и том же. Он как ножны для ее кинжала, но он позволяет ее словам ранить себя. Он позволяет ей рассказывать свои фантазии о нем, потому что понимает, что она лишь выглядит как ребенок. Что бы ты сделала, если бы она заполучила Натаниэля один на один? Что бы ты сделала, если бы она сделала это с ним?

— Прекрати, — попросила я.

— Мне нравится Натаниэль, и если с ним что-нибудь случится, это убьет тебя. Сожаления рождаются из тех решений, когда ты знаешь, что тебе следовало бы поступить иначе. Не прими одно из них.

— Я не могу убить ее за то, что она может сделать, Никки.

— Я могу, — сказал он.

— Она же тебе нравится, — возразила я.

— Да, и я понимаю ее лучше, чем ты. Анита, если бы ты не превратила меня в Невесту, поимев мои мозги, мне бы тоже не стоило доверять. Я — не сексуальный садист. Мне не нужна боль или страх, чтобы наслаждаться сексом, но мне нравилось обладать властью над людьми. Я гордился тем, что могу причинять боль и получать от людей любую информацию. Я приходил в возбуждение, ломая сильных, пока они не становились слабыми. Это была моя фишка, но все ломаются, Анита. Если у тебя есть навыки и достаточное количество времени, нет такого понятия, как кто-то не сломленный.

— И у тебя были эти навыки, — сказала я.

Он пожал плечами, насколько ему позволяли мышцы туловища.

— Да, были, но у нее они еще лучше. Ты понимаешь меня, Анита? У малышки Ви они лучше, потому что она провела последние 800 лет, практикуясь.

— Анита, — Дамиан дотронулся до моего плеча, заставляя меня посмотреть на него, как до того Жан-Клод, — знаешь, как говорят, дело мастера боится?

— Да, — отозвалась я, но это единственное слово было скорее шепотом.

— Валентина — мастер своего дела.