Ольга Валентеева - Время не знает жалости

— Я.

Заставила себя смотреть в глаза Фортуне. Что скрывать? Ей и так все известно.

— Ты. Так с чего ты взяла, дорогая, что Эон хочет тебя видеть? Ты ведь, по сути, убила его для этого мира. Да, Эонард бессмертен. Но это не значит, что переход стал для него, как бы сказать… безболезненным. К тому же в нашем мире его не ждал никто, кроме Лесса.

— А зачем Лессандру возвращение Эона? — задала я вопрос, который долгое время не давал покоя.

— Зачем? Ему так хочется, — заливисто рассмеялась Фортуна. — На самом деле, Эон и Лесс всегда были близки. И вместе затеяли не одну каверзу. Вот только любви к другим измерениям Лессандр никогда не разделял. И когда Эона сослали на Землю, общение между братьями переросло во вражду. Лесс думает, стоит Эду вернуться — они снова станут друзьями. Но ведь это не так. Правда, Аля? Есть еще причины. Но они уже никак не касаются Земли. Эонард силен, Лесс — тоже. Вдвоем им многое подвластно.

— Эд не станет ему помогать, — тихо сказала я.

— Сейчас — нет, потому что догадывается, кто стоит за его возвращением. Но рано или поздно воспоминания Эона о Земле исчезнут. И о тебе тоже. Тогда, дорогая, он может принять совсем другое решение.

Я слушала Фортуну — и не хотела ей верить. Эд забудет обо мне? Нет, такого не может быть! Эд меня любит.

— Вижу, ты сомневаешься, — вздохнула Фортуна. — Но в нашем мире все по-другому. И память — иная. Поэтому, Александрина, тебе его не вернуть. Никогда. Не судьба. А теперь прости, спешу на встречу.

Я поднялась и пошла к двери. Фортуна лгала. Уверенность крепла с каждой минутой. Лгала, но ни за что не станет помогать. Потому что, как и Лесс, считает, что Эонарду не место на Земле.

Горечь на сердце разрасталась как снежный ком. Эд там совсем один. Родные не задумываются о том, чего он хочет. Имеют значения только их собственные желания. И пусть Фортуна сколько угодно говорит, что я до него не доберусь, но ведь как-то они проникают на Землю? Значит, путь есть. Нужно просто его найти.

Увы, сказать легче, чем сделать. Ближайшие несколько часов я провела в компании юристов. Они выкладывали кипы бумаг, давали подписывать то один договор, то другой. В голове кипело и бурлило. Мысли плавились. Хотелось одного — сбежать как можно дальше. Я чувствовала себя не просто выжатым лимоном, а лимоном, который выжали, а потом хорошенько потоптали. И это только первый этап переоформления имущества Эда на меня.

После встречи с юристами — в больницу к Кириллу. После больницы — к маме. Потом — домой.

Как в записанном кинофильме, каждый день походил на предыдущий. Я искала шаманов, экстрасенсов, встречалась с гадалками. Некоторые обещали помочь. Другие сразу крутили пальцем у виска. Заглянула даже в деревеньку, где была когда-то, но там меня и на порог не пустили. За клубом и фирмами надо было присматривать.

Разговаривала с управляющими, консультантами, подписывала бумаги. А почти ночью вваливалась в больницу — меня уже каждая медсестра знала в лицо. Поднималась в палату к Киру и хотя бы час проводила с ним. Друг выздоравливал. Пусть медленно, но прогнозы врачей были положительными. Вот только от него самого словно осталась тень. Теперь я шутила, убеждала, что все будет в порядке. А Кир слушал, соглашался — и отворачивался к стене.

Что делать? Вопрос не давал покоя. Что со всем этим делать? Изредка снился Эд — все так же, отражением в зеркале. Чаще всего он был один. Бродил по комнате, думал. Реже — с другими людьми. Или не людьми? Я кричала, пыталась дозваться, но он не слышал. Наступало невыносимое утро. Но я держалась. Ради Эда. Ради Кира.

Стояли первые дни марта, когда мне наконец-то разрешили забрать Кира из больницы. Снег растаял рано, и впервые за долгое время выглянуло солнышко. Я приехала в больницу к девяти, чтобы еще раз переговорить с врачом. Доктор, Вячеслав Михайлович, очень сильно нам помог. О таких говорят — мастер своего дела.

Я внимательно слушала последние наставления.

— Запомните, Александрина. Раз в неделю — на обследование. Лекарственный курс не прекращать месяц как минимум, посмотрим по состоянию. Больше бывать на свежем воздухе. И — положительные эмоции. В этом — главная проблема.

— Да, знаю, — кивнула доктору. — Мы говорили об этом не раз.

— Что ж, тогда можете ехать.

Я ворвалась в палату Кира. Накануне вдруг вспомнила, что его вещей у меня нет. Помчалась в магазин, подобрала несколько штанов и футболок на свой вкус. Отвезла в больницу, надеясь угадать с размером. Угадала. От Кира остались кожа да кости. Он сидел на койке и смотрел в окно. Волосы отросли, спутались. Под глазами залегли тени.