Даниил Аксенов - Реформатор

В покоях императора Муканта было непривычно тихо. Не сновали туда-сюда высшие сановники, не прибегали курьеры с сообщениями, даже ишибы личной охраны не переговаривались между собой: каждый из них делал вид, что занят выполнением непосредственных обязанностей, и зорко взирал на неподвижные двери.

Сам император сидел на одном из своих роскошных диванов. Он был тоже тих и недвижим. Но каждому из тех, кто его мало-мальски знал, при первом же взгляде на правителя Фегрида становилось понятно, что это впечатление обманчиво. Мукант выглядел тихим, а на самом деле просто оцепенел от охватившей его ярости. Пока что он не давал ей выхода, не теряя надежды на то, что найдутся истинные виновники, но все понимали, что терпения надолго не хватит. Поэтому ишибы, служащие императору, очень торопились пролить хоть какой-то свет на происходящее и не спешили попадаться ему на глаза.

А ведь, казалось бы, в последние дни ничто не предвещало такой развязки. Недавно прибыл гонец из Ранига, доставивший сообщение от местного короля с просьбой о переговорах. Следом за ним объявился советник Шенкер. Он был в очень плохом состоянии и привез новости, которые Муканту уже были, в общем-то, известны из письма Нермана. Император как раз обдумывал сложившееся положение, пытаясь найти идеальное решение, как вдруг поступила еще одна новость, совершенно не связанная с Ранигом.

Она была возмутительной. Неизвестные, руководствуясь недавно появившимися дурацкими слухами о том, что в комнатах Зерены, старой кормилицы императора, находится его тайник, устроили там форменный обыск. Они переворошили все. А затем, когда Зерена вернулась к себе, напали на нее сзади и едва не убили. Причем это все произошло во дворце недалеко от покоев самого императора.

Мукант даже сначала не поверил своим ушам, когда ему сообщили о произошедшем. Случившееся не укладывалось у него в голове. Причем мысль, что столь наглые действия были предприняты среди бела дня в самом центре империи и являются прямым вызовом существующему порядку и императорской власти, быстро сменились другими мыслями. О том, что это не только вызов его власти, но и личное оскорбление.

Когда Мукант только появился на свет, Зерена была уже рядом. Он подрастал, учился ходить, а она находилась с ним неотлучно. Даже в отроческие годы служанка-рабыня не оставляла его ни на день. Будущий император занимался с ишибами и воинами, принимал участие в заседаниях советов, встречался с разными людьми, но Зерена всегда заботилась о нем. Он ее видел чаще, чем собственных родителей или любого из учителей. Изо дня в день, из года в год, до самой его женитьбы, старая служанка рано утром входила в его спальню – либо чтобы разбудить его, либо чтобы привести комнату в порядок. Это было незыблемой традицией. Если Мукант проводил ночь в другом месте, то, возвращаясь во дворец, неизменно замечал недовольно поджатые губы Зерены. Она не одобряла его беспорядочных связей с женщинами и, когда они оставались наедине, все время ворчала, что кое-кому пора бы уже жениться. Император безропотно выслушивал упреки: ему даже в голову не приходила мысль, что старая кормилица не имеет на них права. Имеет. По этой самой причине, из-за старой служанки, он никогда не приводил в свою спальню женщин на одну ночь. Ему не хотелось огорчать Зерену. Мукант как-то даже пообещал ей, что лишь его жена войдет в эту комнату. И сдержал это обещание.

Ни один из придворных, даже самых высокопоставленных, никогда не покушался на вотчину Зерены и ее влияние на императора – большее, чем влияние самой императрицы. Им это делать не позволяло чувство самосохранения. Мукант мог свысока взирать даже на самую агрессивную интригу, ведущуюся под боком, мог жестоко карать провинившихся или проигравших, но стоило старой служанке сказать о ком-то, что тот «вообще-то милый мальчик и обязательно изменится в лучшую сторону», как император заменял суровое наказание на более мягкое. Никто из придворных не хотел, чтобы Зерена произнесла о нем другие слова или промолчала. Напротив, все задабривали старую служанку как только могли. Когда она оказывалась рядом, придворные превращались в олицетворения вежливости и высокой морали. Каждый из них в глубине души надеялся, что если на него падет немилость императора, то Зерена заступится. Существование старой служанки было выгодно всем так же, как запасной страхующий канат выгоден скалолазу.

Поэтому сначала никого не подозревали. Конечно, могло найтись немало любопытных и отчаянных голов, готовых незаметно проверить, существует ли тайник императора на самом деле, но чтобы при этом все переворошить и напасть на служанку… нет. Ни один придворный в здравом уме не пошел бы на такое.