Павел Молитвин - «Эрленовы псы»

Бесшумно появившийся в комнате Препедигал Ольс прикрыл глаза и несколько минут стоял молча, наслаждаясь ароматами далеких южных лесов. Потом, очнувшись от навеваемых ими грез, с хрустом потянулся и сказал смуглокожей женщине:

— Я отправляюсь к Мераглу. Если повезет, к вечеру вернусь от него с собаками. Приготовь для них место и все необходимое для работы. Пошли Сигрела на рынок купить все необходимое. Для них и для короля. Ты слышала разговор и знаешь, что нужно сделать.

— А если у Мерагла не окажется подходящих псов? — спросила Чика.

— Придется отправиться к другому собачнику. Но надеюсь, до этого не дойдет. Он — мастер своего дела и берет на воспитание самых лучших щенков.

— Ты действительно рискнешь заменить душу Эрлена?..

Чика подала чародею кошель с золотыми и серебряными монетами, и он пристегнул его к поясу.

— Чем король лучше гвардейцев? И каким способом еще я могу исполнить желание королевы?

Чародей перекинул через плечо дорожную сумку, мало гармонировавшую с нарядным камзолом, прицепил к поясу кинжал, глянул в зеркало и потянулся к берету, украшенному пером птицы фай.

— А его и впрямь необходимо исполнить?

— Разумеется. Арлетта умна, и это лучшее из того, что она могла пожелать для сына и королевства. Глупо изводить отборных псов ради охраны недостойного короля. Не зря ведь говорят: каков хозяин, таковы и собаки. Если бы она не попросила изменить характер короля…

Чародей сдвинул берет на левое ухо, еще раз взглянул в зеркало и остался доволен своим двойником.

— Что бы ты сделал?

— Изготовил семерых убийц, чтобы прикончить этого мерзавца.

Смуглокожая женщина вздрогнула. Она так и не сумела привыкнуть к тому, что Препедигал Ольс говорил и действовал совсем не так, как обычные люди. Она любила и боялась его, хотя прекрасно знала, что уж ей-то он никогда не причинит зла. Да и никому другому, без крайней необходимости, тоже.

— А что станет с душой короля, когда ты изымешь ее из тела Эрлена, дабы поместить туда собачью душу?

— То же, что произошло с душами гвардейцев. У тебя короткая память, — усмехнулся чародей. — Десять лет назад я при тебе переместил их в магические кристаллы. Вон, кстати, шкатулка, в которой они лежат. — Он указал на одну из длинных полок, заставленных всевозможными ларцами, сундучками, шкатулками, бочонками и сосудами самой разнообразной формы. — Подай мне ее, и ты убедишься, что ничего плохого с ними не произошло.

Для того чтобы достать нужную шкатулку, Чике пришлось подняться по маленькой приставной лесенке, и чародей залюбовался ею, легко представив свою подругу обнаженной. Когда-то он любил ее за угловатость движений и робость, теперь же наслаждался зрелыми формами и плавными, расчетливо-точными движениями женщины, превзошедшей его в искусстве любви, поскольку сам он был занят совсем другими искусствами…

— Взгляни на них, — сказал он, открывая поставленную Чикой на стол шкатулку, в которой на черном бархате покоилось десять хитро ограненных кристаллов. — Помнишь, до перемещения в них душ они были похожи на брошки из белого янтаря? Потом каждый из них окрасился в свой цвет. Семь кристаллов почернело, когда души убитых гвардейцев отправились к Всевышнему. А оставшиеся три — ты видишь? — стали прозрачными и бесцветными.

— Вижу, но не понимаю, что это значит, — ответила Чика. — Прости, я не понимаю многое из того, что ты мне показываешь и рассказываешь. И многое забываю. Я не замечаю, как летит время, но, взглянув сегодня на королеву…

— Не понимаешь, потому что, слушая меня, думаешь о другом! — нетерпеливо прервал ее Препедигал. — Смотри на кристаллы. Они просветлели и обесцветились, став похожими на капли застывшей воды. Верность и бескорыстие «Эрленовых псов» очистили души гвардейцев от накопившейся скверны. Они уйдут к Всевышнему безгрешными, чего нельзя сказать о душах всех прочих обитателей дворца. Та же участь постигнет и короля, если он ухитрится прожить достаточно долго.

— А память, прежние привязанности, все то, что отличает Эрлена от других людей? Что будет с ними?

— Я же не заменю его мозги собачьими! Изменятся угол зрения и шкала ценностей, но, разумеется, он не позабудет имя матери и будет ходить по нужде как человек, а не как собака.

В голосе чародея Чика различила нотки досады и, легонько обняв его за талию, прижалась к нему и тихонько промурлыкала:

— Не сердись, мой несравненный! О таком короле можно только мечтать. Арлетта была права — ей повезло, что ты здесь и разделяешь ее заботы о благополучии Гвинерии.