Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

– Кто сказал тебе, будто меня собираются убить? – осведомилась Бару, отмахиваясь от руки какого-то зеваки.

Мало-помалу вокруг них собрались, оттесняя посторонних, свободные от дежурств солдаты гарнизона. Извечное соперничество армии и флота было забыто во имя имперской солидарности.

– Мер Ло, признавайся: кто тебе сказал, что на меня организовано покушение?

– Никто, – ответил секретарь, отводя взгляд. – Но я подумал: если правоблюститель предпримет такую попытку, то это случится, как только губернатор отправится на охоту.

– Оружие при нем есть? – спросила Бару у Аминаты.

– Нет, – проворчала та. – Но я нашла записную книжку.

Утро встретило Бару первым в жизни похмельем. Постанывая, морщась, спотыкаясь на каждом шагу, она обошла комнату в поисках кувшина чистой воды. Поиски не увенчались успехом, и, плюнув на последствия, Бару прихватила с собой в ванную комнату бутылку вина. Водопровод, чудесное изобретение Маскарада, наполнил ванну горячей водой и пробудил воспоминания о том, как она пила из горячих источников на Тараноке.

Далеко ли до этих источников? Далеко ли до синего неба, отраженного в безмятежной воде? До камней, темнеющих в глубине жерла вулкана, точно тени огненных богов? Боль, пульсирующая в голове, мешала вспомнить, не давала мыслям совладать с географией и тригонометрией. Не важно. Все это бесконечно далеко. Недостижимо.

Амината ведь сказала: «Ты не вернешься домой».

В дверь постучали: сперва робко, а затем – настойчиво. Мер Ло, не иначе.

– Войдите! – крикнула Бару и из уважения к местным целомудренным нравам добавила: – Но я в ванной!

– Ваше превосходительство, правоблюститель Зате Ява ожидает вас в приемной.

Бару застонала.

– Что прикажете ей передать?

– Займи ее светской беседой на десять минут. Я скоро спущусь.

Погрузив голову в воду, Бару попробовала вытянуться в длину, но ванна была слишком мала.

В следующий миг ужасная мысль заставила ее вскочить.

Что, если Зате Ява явилась арестовать ее? Уволочь с собой и утопить, как Фаре Танифель? Но если она была заодно с мятежниками, то наверняка уберегла бы изменницу-счетовода…

Но в записке было сказано: «Она заявляет, что не в силах защитить меня».

Быть может, Зате Ява пожертвовала ею, дабы доказать собственную лояльность и обезопасить себя. Или Каттлсон сделал ей более выгодное предложение.

– Я бы хотела извиниться.

Правоблюститель Зате Ява смотрела на Бару через стол: в ее взгляде не было ни малейшего намека на приговор. Официальный взгляд, гордая осанка, затянутые в перчатки руки неподвижно лежат на столешнице. Бару, вряд ли выглядевшая прилично в кружевной сорочке без ворота, с расстегнутыми рукавами, едва удерживалась, чтобы не выбежать вон из комнаты.

Глаза Зате Явы, как она отметила еще при первой встрече в порту, были синими, как у таранокийской вороны. Бару не сомневалась, о прошлой ночи в таверне Яве известны все подробности.

– Извиниться? – переспросила Бару, чтобы выиграть время и успеть понять, что к чему. – За что?

– За человека, которому я велела следить за вами. И за его поведение по отношению к вашему секретарю.

Правоблюститель аккуратно поправила ворот своего платья: безупречность ее манер яснее ясного говорила: «Между нами возникло небольшое недоразумение, но я мигом все исправлю».

Значит, лесоруб-стахечи был послан ею. И записная книжка принадлежала ей. Она поняла, что Бару известны намерения ее человека, и признала временное поражение, пока игра не обернулась против нее самой.

«Берегись, счетовод Бару, – подумала Бару. – Зате – гораздо старше и опытнее тебя. Она знает толк в интригах и стравливании. Она использовала вторжение Маскарада, чтобы получить высокий пост для себя и целое княжество для брата. Берегись ее несгибаемости. Тебе ее не одолеть».

– Я еще молода, – сказала она вслух, – и я не местная. И конец двух моих предшественников был страшен. Если вы решили игнорировать мое аморальное поведение, вы проявляете излишнее милосердие. Однако это повредит интересам Имперской Республики в провинции Ордвинн, и вас же обвинят в преступной халатности. Отправляя соглядатая шпионить за мной, вы всего лишь выполняли свой долг блюстителя моральной гигиены в провинции.

На секунду Зате Ява с облегчением расслабилась, но миг этот был почти неуловим. Она владела собой безукоризненно.

– Вы столь прагматичны! А мы здесь тратим время на сплошные политесы!