Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Взвились вверх стяги княжества Игуаке. На холм взлетели кавалерийские резервы Коровьей Царицы и княгиня собственной персоной.

Лизаксу выхватил меч, сжал губы, сузил глаза и опять пришпорил коня, без колебаний, без милосердия направляя его на Бару.

В ответ она обнажила оружие. Абордажная сабля Аминаты с тихим шорохом выскользнула из ножен. Мышцы заходили ходуном, ноги напружинились, принимая стойку, тело зажило своей жизнью – жизнью флотской системы.

Сам клинок не спасет своего хозяина…

Дружинники Лизаксу замерли, а потом повернулись к несущимся всадникам, к княгине Игуаке. Коровья Царица на скаку во всю глотку честила их «трусами», «содомитскими подстилками» и «вонючими каплями с кривого фалькрестского нужника».

Князь Лизаксу устремился к Бару. Кунья накидка бешено развевалась по ветру за его спиной.

– Стреляй, – сказала она.

Резко щелкнул тетивой арбалет Зате Олаке. Короткая толстая стрела вонзилась в горло жертвы. Князь Лизаксу, ученый владыка Высокого Камня, муж и отец, обвис в седле и рухнул наземь, не сказав напоследок ни слова и даже не изменившись в лице. Ему не осталось и мига, чтобы осознать свою смерть и обдумать ее онтологию.

Взглянув на мертвого, Зате Олаке покачал головой.

– Поверить не могу! Я‑то полагал его человеком с принципами!

– А я могу, – ответила Бару.

Всадники из резерва Игуаке налетели на дружинников Лизаксу и втоптали их в землю. Игуаке надменно обогнула место их гибели и рысью подъехала к Бару.

– Увидела, что твое знамя рухнуло, – вымолвила она. – И подумала, что неплохо бы подняться на холм и помочиться на твой труп.

«Зачем что-то говорить, – вдруг подумала Бару. – Как хочется оплакать их всех – и этого человека, его вдову и сирот, и мысли, которыми он не успел поделиться».

– Ты своими руками лишила себя столь прекрасной возможности, – произнесла она вслух.

– Да, – согласилась Игуаке, прикрыв глаза от солнца и усмехнувшись. – Я заметила, что к тебе направляются люди Лизаксу без знамен. Никогда не доверяла этому грамотею! Так или иначе, но я подозреваю, что твоя Вультъяг вот-вот погубит нас. В общем, возможность помочиться на твой труп еще не потеряна.

Повернувшись к северу, Бару потянулась за подзорной трубой, но не решилась посмотреть на поле битвы в той стороне.

– Помогите поднять знамя, – сказала она.

Хоть до чего-то можно дотянуться. Хоть что-то еще в ее руках.

Фаланги медленно сближались.

Едва начнется прямое столкновение, едва сомкнутся с грохотом стены щитов, не будет ни пути назад, ни места для маневра. Два строя сольются воедино – центр с центром, фланг с флангом. Тогда придется давить, колоть, биться насмерть, пока кто-то не дрогнет и не побежит… или не будет стоптан кавалерией, зашедшей с фланга или с тыла.

А в кавалерийском сражении еще никто не одержал верх.

Лучники Отсфира продолжали вялый обстрел, жаля северный фланг противника. Они убивали несчастных, насильно забритых в солдаты в захваченных землях Радашича. Хвачхи Маскарада выпустили в ответ последние залпы, и их стойки опустели.

Позади пактимонтского строя иод огромным штандартом ехал губернатор Каттлсон. А на северной равнине, среди желтых цветов, челюсти его ловушки сомкнулись вокруг Тайн Ху.

Четыре тысячи всадников под командованием Хейнгиля зашли в тыл Тайн Ху с востока. Теперь на опушке леса показалась и вторая, скрытая до поры челюсть. Две тысячи кавалеристов из княжеств Отр и Сахауле, пылая жаждой мести за убитых князей, за хараеродское злодейство, вырвались из-за деревьев и устремились на Тайн Ху с запада.

– Плати по кровавым счетам! – орали они, насмехаясь над врагом-счетоводом. Кавалерией «Армии волка» командовал явно не тот человек. Пять тысяч всадников Тайн Ху нерешительно топтались на месте. Основу ее латной кавалерии составляли люди Игуаке – жители Внутренних Земель, которые не питали ни малейшей любви к лесной княгине с ухватками разбойницы. Вдобавок их лошади были измотаны и изнывали от жажды (стремительный дневной марш-бросок дал о себе знать) – и животным не терпелось избавиться от тяжкого груза.

Дезорганизованные, окруженные шестью тысячами тяжелой кавалерии без возможности отступить по флангу, они не имели никаких шансов в конном строю.

Тайн Ху подала сигнал, и всадники спешились.

– Отдай коней!

Глотки за глотками подхватывали приказ Тайн Ху, передавая его к дальнему крылу:

– Отдай коней! Стройся!