Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

Томаш продолжал внимательно слушать.

— Ему вздумалось засудить прибывших в резиденцию храмовников…

— Ваша милость, я не ослышался, в Мейдрин прибыли посланники храма Хизельмаш? — Вступился, не удержавшись, Верховный канцлер.

— Именно, сир Иртвин, посланники! Я тогда уже был в здравом уме и Робс должен был сперва оповестить меня, а уже потом принимать какие-либо решения. Но в отличие от первого случая, во втором, он проявил себя полным идиотом! Безмозглым интриганом! Офицеру якобы померещились заговоры и бунты!

— Но почему, ваша милость?

— Вот! Это послание старейшин Хизельмаша! — Герцог вяло достал из вороха одеял, скомканный клочок бумаги, протянул его озадаченному канцлеру. — Читайте!

И сир Томаш Иртвин принялся читать, сначала не совсем понимая, что читает, но постепенно, вникая в смысл строк, он мрачнел, а лицо каменело от нарастающих эмоций, недовольства и того самого бунта. Его реакция в первый момент ничем не отличалась от поведения того же Робсса.

— Неслыханная глупость, мой господин! Неслыханная дерзость и расхлябанность! И они еще после этого называют себя мастерами! Великими мастерами! О чем можно думать, совершая такие непоправимые ошибки? Три храмовника в страже опекают вашу дочь и Оливию Хорвут! Разве это не преступление? Да Робссу памятник посмертно надо ставить! Он подвиг совершал, когда хотел проучить этих выскочек!

— Значит, вы обо всем знаете, сир Иртвин?

— Ну-у… смотря что! О судьбе вашей дочери узнаю впервые, о предательстве Гаджа, небось, и в вашей резиденции не обо всем осведомлены? Правда его отсутствие уже насторожило майора Радонского, и Серая Башня вот-вот намеревалась прислать официальный запрос. О гибели солдат и офицеров в канцелярию сие известие ворвалось стихийным бедствием, но опять же, обо всех подробностях, ни слуху, ни духу! Во всяком случае, ваш секретариат работает на ура! Даже комар носа не подточит!

— Спасибо хоть и на этом Томаш, — успокоился владыка. — Но почему ты во всем обвиняешь храмовников?

У канцлера едва не заскрежетали от злости зубы. Ну почему Альвинский такой упертый?

— Они поставили судьбу Королевства на чашу весов, если эльфы не дураки, а они ни когда ими не были, то незамедлительно воспользуются подвернувшимся случаем, и с лихвой будут терроризировать Мейдрин до последнего часа. Голова вашей дочери взамен Эльсдара! Или чего лучше? Может, осмелятся покуситься даже на Королевский лес? Мейдрин, в конце концов! Робсса наградами при жизни не помешало бы осыпать…

— Он не доложил мне о визите посланников!

— Парламентеры — это ваша милость, а не посланники! — Кривясь, поправил канцлер. — Они не смели приезжать. Или, во всяком случае, должны были сначала исправиться, а уже потом заявляться сюда.

— Ты продолжаешь их осуждать?

— Их стоило незамедлительно карать! А следом — и весь их наглый храм! Давно ходили слухи, что старейшины тянут из знати лишнее золото, а взамен — слабые конвульсии былого мастерства. С годами все меняется, ваша милость.

— Перестань Томаш, а то я начинаю думать, что в Королевстве мне некому уже довериться? У всех надерганные и злодейские замашки. Сразу что — и в драку! А кто разбираться будет? Сперва разобраться надо!..

— А так здесь еще разбираться надо?

— Конечно, ты же всего не знаешь!

Гм!

Сир Иртвин поелозил в кресле драгоценной жопой, в таком разговоре постоянно всплывали непредвиденные коррективы.

— Существует железные аргументы, о которых я снова не знаю?

— Халатность, Томаш. Халатность и банальное ротозейство.

— В смысле, ваша милость? — удивился вельможа.

— Илена настояла, чтобы старейшины не отправляли усиленный эскорт с девчонками, а снарядили легкую карету с незаметным для глазу сопровождением, все было хорошо, но на обратном пути с юга, они заехали в Лисий луг, на постоялый двор. И там, ночью, на них напали эльфийские каратели, Томаш, понимаешь, Илена настояла, а я — подписался! Не подумал своей пустой головой. Виновник я, а не — храм! Они трижды давали запрос через дальнокрыла, а я трижды, по увещанию жены отказывал им в подготовленном экипаже. Почему-то Илена была уверена, что эскорт проскочит туда и назад ни кем незамеченный, ан нет! Эльфы, гаденыши, прознали! Виновник, повторяю, я, а не храм!

Молчаливая пауза заполнила покои герцога.

Томаш наплевав на устав и порядок, растебнул воротник пиджака и распахнул полы дорожного плаща, горячий чай успел остыть, но канцлеру, как, никогда было жарко. Жарко и неуютно. Дилемма. Вот так дилемма, Аллон побери! С этого ракурса вина храма, дескать, и сглаживалась. Но чистенькими из дерьма им не выкарабкаться, изгадиться храмовники умудрились, будь здоров!