Мария Филиппова - Гшер. Части неделимого

— Лекс? — Опасливо позвала я, краем глаза замечая как все больше и больше тарлионцев поднимаются на ноги. — Не время сходить с ума! — И вместо ответа новый жест, пустота во взгляде и страх, противно царапающий горло своими острыми когтями. — Ну пожалуйста… — Не шепот, просто движение губ, мольба обличенная в выдох. Не слышная, но разорвавшая это странное оцепенение, наполнившая выцветший до лилового цвета взгляд интересом.

Существо, смотревшее на меня сквозь вертикальные зрачки не было Фарлэксом, это было нечто древнее, опасное и… и бесконечно любопытное. Оно, это незнакомое существо, колебалось, не давало отвести взгляд и совершенно беспардонно рылось в моих воспоминаниях, рассматривало их как забавные картинки. Силы, и без того невеликие, предательски покидали бренное тело с каждым выдохом, жажда закричать, выплеснуть клокочущую внутри силу росло все сильней и сильней. До тех пор, пока не начали обсыпаться искрошенным в песок борта желоба, пока не завыл ветер, раскидывая шумящих внизу вампиров и пока Вирлан, опьяненный магией, не стер одним движением вампирье заклинание и часть площади в пыль. А тарлионцы, пригибаясь под порывами бушевавших потоков воздуха, уклоняясь от обломков водостоков и стен, пытались приблизиться, напасть, уничтожить… и стон наполненный яростью прорывался сквозь грохот разрушений. Одно слово, одно имя, но бесконечность судеб: "Фарлан"….

Существо улыбнулось. Тонко, хищно, с оттенком торжествующей злости. Рука, закованная в сияющий магией наруч, ладонью вверх замерла на уровне моего лица. Я с трудом сглотнула иссушенным горлом, как завороженная потянулась навстречу. Кожа к коже. Его — сухая, обжигающая холодом и моя — бледная, в подтеках засохшей грязи, разгоряченная магией соприкоснулись, сильные пальцы тут же сомкнулись замком, сжали до синяков. И в тот же миг время замерло, исчезла суета и бессмысленная круговерть, даже пыль искристым туманом застыла в воздухе. Выдох, горячий, опаляющий губы — морозным облачком замер у рта…

— Ты позволишь? — Не слово — мысль, многократно отраженная замершим пространством коснулись моего сознания, чтобы склонить голову перед этим существом и принять его власть.

Разгневанно было задохнулся Вирлан, но сдался под моей молчаливой просьбой и недовольно протянул ладонь существу в облике младшего принца диона. Пусть без желания, без доверия и покорности, но добровольно. Этот жест был оценен и принят более чем благосклонно. А потом, когда на мое плечо легла рука брата, когда белая магия ринулась к темной и вспыхнула невыносимым сиянием магия истинная, бесцветная, но основополагающая я потерялась в ощущении вседозволенности и абсолютной свободы, забыла прошлое и настоящие, небрежно оттолкнула будущее чтобы раствориться в мире. Чувствовать его, биться множеством сердец, летать в небесах и нежиться в огне, согревающем землю изнутри. Я потеряла свою сущность, чтобы обрести абсолютное бессмертие, чтобы раствориться в магии мира и навечно стать его частью…. но мне не дали. Отвлекли радужными переливами заклинания, заманили в лабиринт осколков чужих миров, заинтересовали веселой игрушкой — сложной, требующей внимания столько, что все прочие желания померкли. Осталось лишь одно — соединить нити и бусины в прежний узор. Их было много, разноцветье битого стекла и сочные краски живых частиц, жестких и нежных словно пух паутинок… они все переплетались в хаос совершенный в своем виде, но неуместный здесь. У меня не получалось укротить вольность в единое полотно, и скоро стало понятно: не в моей власти командовать этим войском, не я властна над ними. А мельтешащий хаос уже раздражал, и тогда я добровольно уступила свое место. Но не ушла, осталась помогать. Смотреть, как радостно кружатся частички великого заклинания, как ярко блестит выгнутый бок сферы, принимающий четкие очертания, соответствующие воле хозяина…..

Очарование рассеялось, стоило только ладони брата соскользнуть с моего плеча. С эфемерным звоном раскололось личное безвременье и исчезло вместе с последними силами. Окончательно распластаться на спине мне не дало по-прежнему крепко держащее за руку существо, оно потянуло меня вверх и даже как-то поставило на ноги.

И снова взгляд, и вновь ощущение власти. Я было уже склонила голову, признавая себя подданной, мысленно ликуя — ведь никто не смог бы позаботиться обо мне лучше, но холодные пальцы на подбородке удержали. Да тихие слова: