Мария Филиппова - Сонорэ. Найти путь домой

— В этом краю не жалуют темноглазых, а такой цвет волос даже я впервые встречаю.

— Нормальный цвет, — я скосила глаза на подсохшую прядь. — Темно-бронзовый. А что за проблема с глазами-то?

— В Долине Верты с древности считается, что чем темнее глаза, тем темнее душа человека. На севере на это не обращают внимания, но тут по-прежнему это играет большую роль. К тому же у всех жителей здесь глаза либо серо-голубые, либо светло-зеленые. В общем, надевай капюшон и прекрати задавать глупые вопросы. Тебе вообще полагается взывать ко всем богам разом и сетовать на жестокую судьбу, или головой об стену биться. — Несколько ворчливо, но вполне добродушно напутствовал меня дракон.

— Моргрейн, а почему ты мне помогаешь? — Спросила я, когда мы уже выходили из пещеры, резкий переход ослепил меня и пока глаза привыкали к солнцу, дракон весело ответил:

— Люблю наглых — молодость вспоминается. — Ностальгически вздохнул он, и, предложив мне руку, повел по неприметной тропинке вниз.

Вот и верь после этого, что все драконы скряги, кровожадные монстры и коварные твари.

На постоялом дворе было шумно, пахло подгоревшим мясом и спиртными парами. Кое-где уже была поломана мебель и довольные, а потому бессознательные граждане вповалку спали на развалинах. В общем, очень сильно напоминало университетскую столовую после очередного посещения нашей группы.

Основная компания собралась вокруг одного большого стола, из толпы то и дело доносились выкрики: "Пей до дна!", "Встань и не шатайся — больше влезет!", "Я на тебя поставил, гад!". Там явно в самом разгаре был спор, но тут толпа разочарованно вздохнула и стала расходиться. Двое дюжих молодцов тащили к выходу огромного бугая, тот пьяно рыдал и, судя по запаху, даже слезы его были спиртосодержащими.

Когда народ окончательно разошелся, перед нами предстал молодой человек лет двадцати пяти. Темные волосы, забранные в длинный и весьма лохматый хвост, красная опухшая рожа, явно пьяная, черные глаза (чуть косящие, я понадеялась, что это от пьянства, а не от рождения) и прямой нос. Правую бровь перечеркивал короткий бледный шрам, особо выделяющийся на алеющей в данный момент коже. Под темно-коричневой походной одеждой угадывалось стройное тело, не накаченное до безобразия, а с какой-то затаенной силой. В общем, если бы не крайняя степень опьянения, он был бы довольно симпатичным, хотя и не в моем вкусе.

Пока я рассматривала победителя, который, пьяно хихикая, собирал свой звенящий выигрыш, Моргрейн как-то подозрительно нервно топтался рядом.

— Моргрейн, а чего ты так нервничаешь? — Ох, не нравился мне этот бегающий взгляд змеиных глаз, дракоша явно чего-то смущается.

— Да так… — Голос честный-честный…точно темнит чего-то!

— Моргрейн, только не говори мне, что вот это, — мой палец указал на упавшего под стол победителя, тот, все так же пьяно хихикая, явно искал себе местечко для сна. Голова звонко стукнулась о ножку, и парень таки улегся. Только ноги в потертых сапогах торчали из-под столешницы. Те немногие посетители, что еще были в состоянии, их перешагивали; а вот остальные, которые были в другом, подпитом состоянии об них спотыкались. Ндя, вряд ли парень сможет ходить в ближайшем будущем, разве что только на руках… — Что это пьяное чудо и есть обещанный мне проводник. — Уже с угрозой в голосе закончила я. Моргрейн смущенно посмотрел на меня и печально пожал плечами. — А другого нет? Он же меня не то, что в Горду не доведет, он меня и из этого заведения не выведет! — Парень под столом резко выпрямился, последовал звучный удар о столешницу, потом глухой удар об пол и бедолага окончательно улегся, явив миру улыбку блаженного.

— Другого нет. — Твердо сказал Моргрейн, и ободряюще похлопав меня по плечу, смылся к старосте за лошадью. Трус несчастный, а еще дракон называется.

Я подошла к неподвижному телу своего проводника, и вяло пихнула его в бок носком сапога. Тело всхрапнуло и обняло ногу.

— У, мерзавец. — Я брыкнулась, но этот гад крепко держал мою конечность. — Ну ладно, сам виноват….

Когда на следующее утро Моргрейн помогал мне укладывать припасы на лошадь, во внутренний дворик старосты, у которого я ночевала, въехал вчерашний алкоголик на вороном коне, моя душа наполнилась злорадным ликованием. Парень явно страдал похмельным синдромом: его морда сменила помидорно-красный цвет на зеленовато-бледный, волосы уныло свисали длинным, почти до середины спины хвостом, явно не знавшим расчески со времен вчерашней лежки под столом. В темных глазах застыла такая тоска, что мне даже на мгновение стало его жалко, но на мгновение очень и очень короткое, потому что синяк под правым глазом новоприбывшего мешал настроиться на сожаление.