Мария Филиппова - Сонорэ. Найти путь домой

В том месте, где она коснулась поверхности, дерево покрылось ажурной вязью из узорчатых листочков с цветами-бусинами.

Купальник оказался изумительно удобным, и сидел на мне великолепно. Накинув поверх него, светлую хламиду до пола, в которой проснулась (лазить в сумках, нашедшихся внутри шкафа, и искать чистую одежду было лень), я выскользнула в коридор. Искомая дверь была действительно рядом, легонько толкнув её ладонью, я оказалась в комнате, которая была зеркальным отражением моей.

Лекс лежал на кровати и, судя по размеренному дыханию, спал. Осторожно, стараясь не шуметь, я приблизилась к спящему и заглянула в лицо: спокойное и умиротворенное, оно больше подошло бы аристократу, чем обычному проводнику. Таким я Лекса видела впервые, и если честно, увиденное мне понравилось. На груди у него не было почти никаких следов от недавнего ранения, только три еле видных полоски светлели на чуть загорелой коже. Что ж, я могу собой гордиться.

Вспомнив, что на лбу у него тоже была ссадина, и мной вроде как не лечилась, я наклонилась над лицом Лекса. Мной двигал исключительно научный интерес, все-таки было любопытно: подчинялось исцеление только мне, или организм сам распределял даруемую силу.

Чтобы не упасть, мне пришлось опереться на левую руку, уперев её в подушку рядом с головой парня. Правая ладонь осторожно откинула темные пряди со лба. Кожа там была чистая, без малейших шрамов, исключением оставалась только перечеркнутая бровь. Ресницы парня вздрогнули, дыхание сбилось, и я застыла как вор, пойманный на месте преступления. Спрашивается, с чего это меня так прибило? Нервы, однозначно. Мне повезло — парень не проснулся. Но стоило мне так решить, как правое запястье оказалось крепко стиснутым ладонью Лекса.

…. А глаза у него оказались вовсе и не черные, а темно-темно-фиолетовые…и зрачок вертикальный…точно не человек!

Парень моргнул, и зрачок вернулся к привычной форме….да и вообще глаза у него как-то странно расширились. Лекс приподнялся на локте, при этом руку мою он не отпустил, и мне по неволе пришлось сесть на край кровати. Несколько мгновений он с недоверием смотрел в мое лицо, а потом резко погрустнел и тихо сказал:

— Значит, я все-таки умер. — Пардон, меня что, приняли за ангела в этой белой хламиде? Я попыталась посмотреть себе за спину — невидно ли крыльев? Слава богу, новых конечностей не появилось. Пока я крутилась, Лекс начал бормотать что-то на счет прощения, моей смерти и своей повинности в ней.

Кажется, Флориана поторопилась с заключением о его здравии — все признаки белой горячки на лицо, виноватое такое. Свободной рукой я дотронулась до его лба — нормальная температура, комнатная (не воспринимайте всерьез, я всегда нервничаю, когда нахожусь рядом с психами). В том, что Лекс тронулся, я уже почти не сомневалась, достаточно было послушать тот бред, который он нес. Руку он мою по-прежнему не выпускал, и я уже в серьез задумалась: чем бы его таким оглушить, что бы вырваться. На глаза попалась только подушка, но что бы оглушить ею нужно было в неё либо кирпичей напихать, либо долго и упорно душить парня…. И то и другое мне обломилось, когда проводник сграбастал мою вторую конечность, и, судя по вдохновенному виду, отпускать и давать мне возможность удрать не собирался. Пришлось прислушаться к его бреду, как оказалось не зря.

— Мне очень жаль, что я послужил причиной вашей смерти, леди Яарвел…. — Знакомое имя… Яарвел… где-то это я уж слышала… Хм… Я говорила, что я дура? Нет? Ну, тогда заявляю: я абсолютная балда, потому что стоило мне удрать из той злосчастной башни и оказаться в теплой комнате, как я напрочь забыла, каким именем представилась Лексу на балу. А ведь это был единственный раз, когда он видел мое лицо. Пусть в маске, но он его запомнил, и ничего удивительно в его словах о собственной смерти теперь не было. Ведь я "погибла" при взрыве башни, а раз он видит меня, значит, он тоже дуба нарезал. Все просто, и это вовсе не бред, а заблуждение. Так, а что он там говорил про свою вину? Но Лекс уже замолчал, и только виновато смотрел на меня. Подыграть ему что ли, а то у меня рождаются смутные подозрения…

— Леди Яарвел, простите меня. — Таким голосом только зарплату выпрашивать: не то, что повысишь — свою отдашь! Эх, не настолько я жестока, что бы и дальше водить за аристократический нос это лохматое создание…. но поиздеваться чуточку могу.

— Я не могу вас простить. — Сказала и чуть не испортила печальную мину с таким трудом изображенную, банальным смехом, потому что спокойно глядеть на плавно вытягивающееся лицо парня было невозможно.