О`Санчес: Перепутье третье

Там, на западной границе, вдали от Океании и Двора, внезапную смерть государя переживали менее остро, чем в столице, хотя – кто как… Юный и бесшабашный, однако же умный честолюбивый Керси Талои, к примеру, понимал, что если удастся упрочить, или пусть даже сохранить свое положение в свите императора Токугари, то его будущее заиграет куда более яркими красками, нежели в недавних мечтах. Какое еще, к демонам, Морево, когда перед ним такие горизонты открылись!.. А вот Когори Тумару тосковал втихомолку. Нет, сановник не боялся ни отставки, ни немилости от нового владыки: что будет – то и будет… Но – печальный рубеж обозначился, во всей своей неприглядности. Раньше у него были некие защитные шоры на думах, против неумолимого Времени: «старый-то хрыч подревнее будет – а твердо на троне сидит, из ума не выжил, клыки и когти все на месте». Ныне же, при Дворе, ровесников ему, Когори Тумару – по пальцам одной руки сосчитать. Это даже милосердно, что он далеко от столичной гущи событий и при очень важном деле. Таком важном, что и погоревать толком некогда.

Разное думали посланцы государевы, но жили и действовали в походе слаженно и четко, прежде заведенным порядком: Когори Тумару – за все в ответе и всему голова, остальные беспрекословны; Керси Талои – исполнителен и ловок, не имея строго определенного круга обязанностей затыкает, собою щели и недостатки в войсковом быту: он и вестовой у его высокопревосходительства, и караулы проверяет, и по обозам старший. У другого бы дворцового счастливчика голова бы кругом пошла от предвкушения близкого будущего, а рыцарь Керси – внешне тот же самый Керси, словно бы и не догадывается, какими завистливыми глазами на него смотрит войсковая гвардейская молодежь… Ничто не застает Керси врасплох, нипочем ему ни изнурительная служба, ни презрительное фырканье тех, кого он по службе вот-вот обгонит… Чуть утро – Керси уже на коне, в поля помчался, охотиться, либо упражняться в боевых умениях. В глазах отвага, на устах улыбка или песня… Какая еще усталость? – не ведает он никакой усталости! И только близкий, самый надежный друг его, молодой князь Докари Та Микол, совершенно свободный от мук зависти придворной и служебной, увидел и почувствовал, какое смятение, какой ужас поселился в душе у Керси, когда тот узнал, что в расположение войска вот-вот прибудет его светлость маркиз Короны Хоггроги Солнышко, бывший удельный повелитель для бывшего своего пажа Керси Талои! Захочет ли он разговаривать с… перебежчиком… или вообще – поглядит ли в сторону того, кто… кто… нет! Он не предатель, он не совершил ничего предосудительного для воина и дворянина! Да, сменил повелителя, такое бывает, тем более, что нынешний повелитель – не враг маркизу Короны, отнюдь не враг, а напротив: это Его Высочество престолонаследник, а ныне Его Императорское Величество Токугари Третий!

Ну, так и что из этого, что ныне он при Его Величестве?

Его светлость маркиз Короны сызмальства взял мальчишку Керси, тридевятого сына из дома Талои, в пажи, потом в оруженосцы, потом представил оруженосца Керси на венчание в рыцари, отправил в столицу, с тем расчетом, чтобы на южных границах, далее и на долгие годы вперед, в любой битве, бок о бок с маркизом станет одним лихим рыцарем больше… Убежал рыцарь, остался при дворе. Встретятся они лицом к лицу, взглянет маркиз на него, усмехнется и… Да лучше бы зарубил! И зарубил бы – кто с его светлости спросит? Когори Тумару с ним ссориться ни за что не станет, а Его Величество – тоже, разве что за самоуправство пожурит своего бывшего приятеля, крутого на поступки, но бесценного и безраздельно верного слугу… Смерть, все-таки, лучше позора, пусть рубит! О, как боялся Керси этой встречи! С каким душевным трепетом стоял в то утро в жиденькой шеренге рыцарей, встречающих маркиза! Но – обошлось!

Его светлость, поравнявшись с Керси, изволил узнать и даже остановился с улыбкой:

– Рад за тебя.

Керси, как положено, тут же сделал шаг вперед.

– Конечно, жаль, что так вышло, но… Служба есть служба, здесь, как и везде. Окреп, гляжу, мясца поднабрал. – Маркиз хлопнул Керси по плечу, и у того едва колени не подломились от тяжести удара, словно дерево упало! Но это была открытая улыбка от его светлости, чистая улыбка, без коварства и подспуда! – Тури тебе приветы шлет, особо просила меня не забыть, дважды повторяла, и какую-то там вышивку в подарок, но посылка сейчас в обозе, после найду. И не забывай родные края, понял? И честь нашего уроженца высоко держи!