О`Санчес: Перепутье третье

Ну… если уж совсем быть честным, то я не уверен, что кому-то из оборотней по плечу или по руке будет мой меч. Вряд ли кому удастся даже просто его схватить, не покалечившись… Нет, не против грабителей и крадунов я его стерегу, а просто выбираю миг, чтобы вовремя его подцепить и нанести удар: загадал про себя – успею ли перерубить на лету, в прыжке, вдоль, хотя бы одного? А сам сижу – простак простаком: вот тебе спина, вот шея, вот руки, ноги – на, на кусай! Хорошо рассчитал, сам великий Санги Бо не сумел бы лучше устроить засаду, но… Как это всегда бывает с глубокими мыслителями – перемудрил, все сам себе испортил! Поскольку привал был короток, то вещи я не вынимал и не раскладывал, почти все они лежали в седельных сумках, в собранном виде. А со мною были только котелок с водой, да кожаный мешочек с запасом вяленого молочного мяса. Ну и вещи, которые в дневное время всегда при мне: одежда, обувь, сбруя мечевая, сбруя секирно-поясная… Всё. Как я уже пояснял – меч с ножнами и перевязью лежал предо мною, в пределах досягаемости руки, а под ним, в виде подставки или подкладки, пояс с секирою, с ножами, с кинжалом, с кнутом. Шапку я в рукав камзола воткнул, а сапоги – просто к костру поставил, не сушиться – они у меня непромокаемые, а так… погреть. Опять же, чтобы и пальцы на ногах отдохнули… вольно пошевеливаясь под порывами свежего ветра… Проклятые сапоги, они-то меня и подвели! Я, было, в превеликой простоте своей и наивности, потянулся за ними – беззаботно, вытягивая далеко вперед голую и очень вкусную шею… Ну, думаю: ловко придумал, уж тут ни один порядочный людоед не выдержит, скакнет крупным скоком! А я его на лету делить буду… Пык! – и рассыпались в труху все мои хитрости! Не судьба мне встретить вечер в невинных забавах!

Оборотень-вожак, на которого я нацелился, перевел взгляд на сапоги мои – а они из нафьих шкур! Нафьих! Мне-то они просто удобны своей непромокаемостью, но оборотни хорошо знают: им нафа не ободрать, а наоборот – сколько угодно! Наф оборотня жрет, хотя и по крайности, с превеликой голодухи; и оборотни нафа – тоже могут сгрызть на уничтожение, но лишь скопом на одного и без корысти, защищаясь. Рассмотрели, мерзавцы, кожу на сапогах, глянули повнимательнее на человека – морок с них и сошел: как дунут врассыпную мои неудавшиеся поедатели – только писк на всю округу!

Сообразили негодники, вспомнили своим недоразумом главное: зовут меня Зиэль, и не такой уж я и человек.