Айя Субботина - Время зимы

Старик с прищуром поглядел на регента, кое-как поклонился. Шиалистан не стал его останавливать, не церемонясь о старческой немощи. Гиршет был прыток, где нужно, а где нужно — стонал так, будто сам Гартис тянул его за руку в темное царство. "Никогда не давай своим подданным права думать, что они могут не отбивать поклоны и пренебрегать почестями, — наставлял дед, — а то они начнут забывать как оно — гнуть спину перед своим господином".

Живии поклонилась следом, дождалась, пока Шиалистан предложит им сесть и помогла старику советнику устроиться на широком стуле у стола. Тот рассыпался благодарностями; от Шиалистана не укрылось, как загорался взгляд женщины, когда старик величал ее "деточкой".

— Я прихватил книгу, господин, как ты и велел, — сказал Гиршем, и бухнул об столешницу тяжелым фолиантом, который принес с собой. — Если тебе будет угодно, мог бы я спросить — какая в ней нужда?

Шиалистан сложил пальцы клином, подпер ими подбородок, разглядывая засаленные и потертые страницы. Черная кожа переплетала обложку, янтарь и золотые лозы украшали верх. Регент знал, что внутри, о чем рассказывают старинные рукописные страницы, тщательно писанные несколькими придворными хронологами. Их рука запечатлела историю императорского рода с тех самых пор, как на трон сел Герам Великий. Кропотливый труд.

— Я хотел бы прежде справиться о здоровье твоей дочери, хронолог. — Шиалистан улыбнулся старику самым безобидным образом.

— О, благодаря вашему светлому распоряжению, она отбыла нынче на лечебные грязи в Рхель. — Хронолог лепетал, точно младенец, даже пустил скупую слезу.

Шиалистан всегда любил представления и любил тех, кто умеет кривляться ему в угоду. Но сейчас его вопрос был задан для иной цели. Гиршем, вероятно, тоже понял второй смысл вложенный в простую любезность: он тут же раскрыл книгу, достал из кармана коричневой мантии увеличительное стекло — бесценную вещицу, единственное настоящее творение родом из пустыни, которой стала Шаймерия. Шиалистан знал, что второго такого нет.

Гиршем был обязан Шиалистану своей жизнью и возможностью доживать старость во дворце, жизнью своей прыщавой дочери, что уже который год никак не могла понести. А еще тем, что регент пристроил нескольких его внуков от старшего сына. Парни оказались совершенными бестолочами, но зато боги дали им широких плеч и исполнительности. А регент любил держать в своей страже именно таких — покорных, знающих лишь голос своего господина псов, готовых разорвать всякого по велению хозяйской руки.

С той поры хронолог кормился с регентской длани, старческая немощь пощадила разум Гиршама, и тот знал — случись что, он пойдет следом за Шиалистаном. Поэтому добровольно взял сторону регента, без оглядки на совесть разменяв дасирийскую сторону на рхельские краты и дмейры.

И Шиалистан почти доверял ему.

— Ты как-то говорил, хронолог, — начал рхелец, разглядывая темно-желтый разворот книги, — что кровь Гирама потерялась бы, если вдруг что станет с Нинэвель.

Старик, как ни лоялен он был, вскинул жидкие брови и переложил увеличительно стекло в другую руку. Пальцы его почти все время дрожали, но сейчас хоронолога чуть не лихорадило, и Шиалистан, опасаясь, как бы старикана не хватил приступ, предложил ему вина. Хронолог не отказался. Получив бокал, жадно припал к нему сухими губами, осушил вполовину и отставил. Рот Гиршама сделался алым, точно он только что напился человеческой крови. Шиалистана покоробило.

— Я думаю, что да, мой господин, — неуверенно ответил старик, подвинул книгу к себе, переложил стекло еще раз и долго листал, выискивая что-то меж ленточных и замшевых закладок.

Регент не торопил, обратив взгляд на воительницу в черном. Карий взгляд смотрел куда-то в пол, будто Живии видела все насквозь до самого гартисового царства, и каменные этажи небыли ей преградой.

— Живии, я хотел бы, чтоб ты взяла людей из моих Белых щитов, сколько нужно. И поставила дозоры по всему городу. Особенно возле Храма всех богов.

— Сделаю, господин, — ответила она.

— А еще загляни в "Железного вепря", — продолжал Шиалистан.

— Кого мне искать, господин? — Только и спросила Живии, взирая на него так, будто видела перед собою лишь пустоту.

И этот взгляд, пожалуй, был единственным, что раздражало в ней. Каждый раз уж много дней и месяцев, "черная дева" смотрела на всякого, как на пустое место. Как-то Шиалистан отважился спросить, почему так, а в ответ получил: "Я вижу мертвецов, господин, всегда только мертвые лица и глазницы, полные червей". После того регент перестал снисходительно смеяться, когда кто-то из придворных шутил, что Живии взял злой дух. Кто знает, что творилось в голове "черной девы".