О`Санчес - Перепутье четвертое

– Нет!

– А зря, дорогой рыцарь Докари! Отвар моего приготовления зело полезен для воина и ученого, а попривыкнуть – так и вкусным покажется.

– Я тебе верю, но – не надо! Я лучше водички попью. А это – странный человек… – юноша понизил голос почти до шёпота, – Снег, он нас точно не услышит?

– Как бревно, не волнуйся. И что же в нем странного?

– Гвоздик ведет себя по-особому, все время норовит встать между мною и твоим приятелем. Смотри: я пошел за веткой – Гвоздик переместился, я вернулся и сел – Гвоздик тут как тут. Он словно бы пытается быть мне щитом, а гвоздикову чутью верить можно. Он как бы и не боится – но предостерегает.

Снег испытующе поглядел на своего воспитанника и одобрительно крякнул.

– Уже кое-что. А ну-ка, Лин, вспомни, чему я тебя учил, окинь его глубинным взором, тем, постигающим…

Лин-Докари ухмыльнулся и довольно небрежно повел в сторону спящего левой ладонью, ойкнул, сразу же подобрался и выставил обе руки, одновременно протараторив заклинание… Уже через пару мгновений он грянулся на четвереньки и оттуда пал ничком, желудок и суставы его сотрясали судороги. Лин застонал, в тщетных попытках погасить дикую боль и хотя бы вызвать очистительную рвоту…

Старый рыцарь продолжал сидеть, как ни в чем не бывало, голос его был сух и безжалостен:

– Разве этому я тебе учил? Воин, перед битвой ли, перед колдовством, должен быть осторожен, холоден, вкрадчив… А не со всей дури лезть вперед открытым горлом! Ты рыцарь, или ты раззява?

– Ох… – Лин встал, наконец на четвереньки, замычал, задышал… – скорее второе! Точно раззява. Отстань, Гвоздик, дай мне помереть спокойно… со мною все хорошо… разве что в мозгах нехватка… Снег, пожалуйста, налей мне своего отварчику…

– А! Оценил, наконец!

– …хочу одной гадостью другую сполоснуть… Вот это да! Ради такого зрелища стоило…

Докари Та-Микол был гибким, сильным колдуном и в любом другом подобном случае беспечность его осталась бы без последствий, но здесь… Спящий толстяк оказался с ног до головы увешан вражескими для него проклятьями, очень гадкими, кошмарными, даже смертными, как успел заметить Лин колдовским зрением… Ни люди, ни демоны с такими проклятьями существовать просто не способны, а этот – преспокойно спит, совершенно ясно, что и сон его обычный, не насланный… Чтобы эти проклятья узреть, их надобно как бы коснуться, дотронуться до них собственной сущностью… Ну… Докари и дотронулся. Хорошо еще, что Снег, несмотря на всю свою показную суровость, был настороже и отвел от Лина большую часть удара…

– Ох, хорош твой отварчик, дорогой Снег… ой, как у меня руки трясутся… Кто же его так?

– А я откуда знаю? Ходил, бродил, небось, по лесам, по горам, собирал попутно, как грибы собирают… Лихие создания пытались с ним посчитаться, я даже со счета сбился, перебирая вериги его… Он тоже, знаешь ли, далеко не свят.

– Да уж наверное! Вон как Гвоздик щетинится… Защитник ты мой бесхвостый!..

– Продолжу. Сей пышный детина отнюдь не образец благочестия и добродетели, однако, это не мешает мне с ним прохладную дружбу водить. Более того, я и тебе сего не возбраняю, ибо негоже одному грешному человеку пыжиться и кичиться перед другим, особенно достоинствами своими. А вот про Зиэля – не вспоминай! Понял ли ты мой урок? – Не так, чтобы очень, но твой совет учту, даже не вполне его понимая.

– Сего вполне достаточно.

– Но сколько же силищи таится в этой туше???

– Много. А может даже больше, чем ты думаешь, сударь Докари. Ты бы видел пропасть, в которую он грянулся. И вот – без видимых последствий.

– И кто же он такой, откуда взялся?

– Из мужичья. А зовут его Хвак.