О`Санчес - Хвак

– Д… то есть, нет! Расплатиться хочу, а там посмотрим.

Служка покрутил перед собой дощечку, посмотрел на кривые бороздки – руны, которые сам же и нацарапывал шильцем…

– Значит, так. Хлебушек, винца два кувшина, телятинка, перец, зелень, ящерки – три штучки… Два больших медяка… и полумедяк.

– Ох, большие деньги! – подумал Хвак, но встревоженный разум его тотчас подсказал недавно услышанное от сапожника: на сдачу ему был принесен полукругель, да с ним в придачу два больших медяка, медяк и полумедяк… Два полумедяка, но один он отдал за портянки. Стало быть, хватит расплатиться, и еще ему останется… останется…

– Э, э, э… Ты куда эту поволок? Тут две монеты должно остаться, а не одна. Полукругель – и вон та!

– Что? А – а – а… прощения просим! Да – да – да, в полутьме я обдернулся, хе – хе… Не изволь гневаться, пресветлый господин! Вот он, полумедяк! – Служка успел два раза поклониться, пока возвращал монету на протянутую Хвакову ладонь.

Хвак кивнул, деньги опять зажал в кулаке, потом переместил их за пазуху, в потайной кармашек, что еще Кыска когда – то пришила – на всякий случай, от лихих людей… Вот теперь обе руки свободны и можно доедать. Нет! Как – то не так все получилось: вместе с кругелем должна была остаться монета побольше, медяк, а не полумедяк!

– Стой!

– Что изволит светлый господин?

Хвак немедленно оробел от подобострастного взгляда этого служки, но набрался духу:

– Ты… это… Не тот медяк мне вернул! Надобно цельный – а ты полумедяк!

Хвак примолк, и служка стоит, молчит, глаза на него вытаращив. Сейчас позовет хозяина, и они его вышвырнут прочь из харчевни! Зря он, неуч, заподозрил образованного и опытного!..

– Какой полумедяк??? А – а!.. Так ведь!.. Господин же сам кувшин пустой мне подвинул! Я смотрю – мясо не поедено, а вина уж нет, вот я и понял так, что еще кувшинчик заказан, вот я его и посчитал. Вон он, кувшинчик – то, вот он, ставлю!

Хваку совестно стало, что обидел подозрением хорошего человека, но он только вздохнул, не зная, как извиниться повежливее… Пока придумал – служка ускакал уже к другим посетителям. Вот оно как бывает: не поспешил бы с обидою – не совестился бы сейчас, а спокойно бы ел и пил. В другой раз надо быть умнее.

– Не возразишь против соседства?

Поднял Хвак взор от дощечки с мясом – а напротив него уже добрый молодец пристроился: глаза быстрые, на носу рубец багровый, да над бровью другой, борода рыжая. Улыбается мягко, вежливо – чего ж тут возражать? Зубов нехватка, но обликом не старый.

– Да усаживайся, не стеснишь, места полно.

Столы в таверне и впрямь были просторны, хоть ватагами рассаживай.

– Приятно кушаешь, с толком. А я так сыт, но винца попью. Какое у тебя? Ага… Эй, Зубчик, мне тоже имперского! С церапками!

Рыжий плеснул себе вина в роговой кубок, попил глоточками и вроде как призадумался, по сторонам чего – то выцеливает. Вдруг его, рыжего, по плечу кто – то хлопнул.

– Огонек, здорово! Давно не виделись!

– А, это ты? Здорово. Что делаешь тут?

– Ничего, поесть зашел. Вот ведь как славно – встретиться нежданно! Столько лет прошло!

– Ох, и не говори!

Не успел Хвак двух раз моргнуть – как еще один человек за их столом оказался, давешний друг первому, с которым он столько лет не виделся. Юркий, маленький, помладше первого. Но странно Хваку: ведь… вроде бы… он их вдвоем видел, когда в таверну заходил… Или померещилось ему – тут все друг на друга похожи, одеваются сходно и не так, как у них в деревне…

– Ну, что, Огонек? Помнишь, как в прошлый раз ты меня обыграл? На целых полтора медяка, на простой и полумедяк мошну мою облегчил?

Тот, который первый с Хваком познакомился, рыжий, по прозвищу Огонек, даже рассмеялся от приятных воспоминаний, повернул к Хваку лицо и Хваку же говорит:

– Еще как помню! Удача – она ведь такая: отважных любит и веселых! Это мой знакомец давний, Петлёю кличут. А тебя, кстати, как звать – величать?

– Хвак.

– Очень приятно свести знакомство, Хвак. Меня, стало быть, Огонёк зовут, а его – Петля. Петля, хочешь, винцом угощу?

– Ну, плесни кружечку, раз не жалко. А ты вот что лучше – не боишься еще раз со мною сразиться? А? Или вышла из тебя удача? Так скажи прямо, я тут же отступлюсь без обиды?

– Это кто боится, я боюсь? Нет, ты слышал. Хвак? Он думает – я чего – то боюсь!? – Огонек закрутил кудлатой бородищей и вновь расхохотался, и Хвак вслед за ним, потому что Огонек ведь к Хваку слова сии обратил, неудобно перед собеседником бессловесно сидеть, словно булыжник А Огонёк опять уже знакомцу своему отвечает. – Это ты, друг Петля, моей удачи бояться должен, а не я твоей. А ну – доставай зернь! Есть у тебя?