О`Санчес - Хвак

Хвак с тревогой размышлял о покупательной силе имеющихся у него денег, переходя от надежды к сомнениям: до трех он хорошо умел считать, а вот дальше… Да пусть хоть все заберут – только накормите досыта, демоны!

Харчевня «Усталый охотник» встретила Хвака вывеской, изображавшей две скрещенные стрелы, теплыми и мягкими запахами варева, мясного, с травами… Хлебом пахнет, а во дворе – ящерным навозом. Стало быть, скотину держат в хлеву, мяско домашнее, а не дичь… Народу в харчевне собралось, по местным меркам, не так уж и много, но у Хвака с непривычки и от растерянности аж голова кругом пошла – и как ему тут теперь… Где устроиться, чего спросить?.. В своем – то деревенском трактире он знал, как и что, бывал несколько раз – Кыска соль поручала купить, уксус, а вот тут…

– Господин попить желает, покушать? – Сквозь чад и полумрак пробрался к нему служка, отмахнул привычный поклон, приготовился внимать. В возрасте служка, но быстрый, жилистый.

– Да… Ну… Поесть, одним словом.

– Господин горячее будет? Какое вино подавать?

Вся решимость у Хвака мгновенно испарилась от сложных этих вопросов, но… На самый крайний случай – более чем полкругеля при нем, а у них в деревне за полтора пятака люди в дым напивались.

– Угу. И вина, и ящерок.

– Все в лучшем виде, любое! – Служка опытен: по лицу, по одежке, по оружию – все сразу постигнет, что от кого ждать, а тут… То ли бродяга, то ли паломник, то ли…

– Что за деньги у господина, вот что хочу спросить? Дабы сдачу побыстрее подготовить, если что? Или дабы предложить чего получше?

– Вот! – Хвак ждал этого страшного вопроса и тут же вытянул вперед руку, разжал ладонь, чтобы монеты были видны, чтобы и медь, и серебро… Ишь, как сразу заулыбался и закланялся… Не соврал сапожник, хватит у Хвака денег, чтобы вдоволь насытиться!

– Так какого вина желает господин – господского, кремового, имперского? Есть розовое домашнее, есть хвощевое. «Большой тургун» – и то имеется у нас! Разрешение на него в самом Марубо выправлено – не бывает крепче на свете!

– Это… ну… как у всех. Вон того вон!.. Как эти пьют! И рубца.

– Все сделаем. Кувшинчик имперского, вяленых ящерок, похлебочку… А основным блюдом можно коровкин бочок с кашей вместо рубца, а стоит столько же – коровка лапу сломала, вот и пришлось… Телочка мягонькая, еще не гнездовалась ни разу, пальчики оближешь.

Хвак взглотнул со стоном и яростно кивнул. Потом спохватился:

– Стой. А… куда мне…

– Да где хочешь садись, пресветлый господин! Здесь все нынче ровные собрались меж собой, ни сударей, ни рабов, ни жрецов, ни купцов… Да вон хоть – у окна освободилось! Тотчас и винца с ящерками поднесу, хлебушка. А уж после похлёбочки и телятинку…

Хвак помнил, что и у них в деревне трактирщик Меченый любил называть еду всяко ласково, как ее матери малым балованным детишкам расхваливают, но только Меченый отнюдь не при всех гостях так делал, для Хвака, например, ни разу хлеб хлебушком не называл…

А краюха – то мягкая какая! И ящерки неплохи… Маловаты, но маринованные – на вкус ничуть не хуже тех вяленых, что Кыска готовила. Лучше, гораздо лучше! В былое время обед для Хвак тем бы и закончился: хлеба краюха и две – три ящерки, под ковш с холодной водой, а сейчас пир только начинался! Кувшинчик с вином выглядел таким объемистым – ан уже высох! Ну ничего, зато похлебку принесли! А похлебка – то славная, наваристая! Ух, прямо огненная! Хорошо – о – о!

– Еще винца?

– Угу. И хлеба побольше!

– Бегу!

Вино мягонько ударило в голову, а огненная перчёная похлебка согрела желудок по самое сердце! Ах, как приятно быть счастливым: сидишь себе в тепле, еды перед тобой вволю, если надо – еще принесут, мясо ящерной коровы и впрямь нежное и мягкое, и сочное, по краям жирок… И люди кругом такие… хорошие… Смеются, песни поют!

Хвак послушал, да и тоже взялся подпевать вполголоса:

– …а она простого полюбила, а она от сударя ушла!..

Тем временем, опустел и второй кувшин. Хвак ел мясо и запивал вином, да только мяса и впрямь вдоволь подали – не то, конечно, чтобы уж совсем досыта Хвака укормить, но гораздо больше, чем ему доводилось в прежней жизни зубами перемалывать! Внезапно дунуло ужасом из мыслей и весь хмель соскочил с него: а ну как денег не хватит??? Говорят, тех, кто без денег проестся и пропьется – в рабство обращают за долги! Нет, только не это!

Хвак даже есть перестал, высмотрел знакомого служку и рукой ему машет.

– Еще винца?