Михаил Михеев - Охота на невесту 2

– Ты тоже это почувствовал?

– Нет… Нет! Это какая-то ошибка…

– Ты почувствовал…

– Этого не может быть! Мы все здесь, даже шалопай…

– Значит…

– О чём ты?!! Он ещё младенец!

– След силы очень узнаваем, это НАШ, клановый выплеск! Наш сын тогда успел излить семя!…

– Он сам ещё дитя! Ему всего восемьсот лет…

– Помнится, этого дитя лет двадцать назад буквально сняли с некой юной эльфийки.

– Заповедные леса эльфов недоступны нашему чутью…

– А наши дети недоступны заповедным лесам! У этих лесов, как ты помнишь, отторжение нашей силы! Это был ребёнок, причём нашего клана. А в нашем клане, если ты помнишь, за последнюю тысячу лет только я и ты получили разрешение на наследника! И след пришёл из земли людей, ты не можешь этого отрицать! НАШ ребёнок сейчас подвергается опасности и его некому защитить!!!

– Дорогая, ты слишком драматизируешь… Такой ясный след – и через все наши щиты – выплеск был огромный, и защищать надо людей…

– Какая разница! Это ребёнок клана, это наш внук!…

– Хм… скорее, внучка… Судя по следу.

– Мы должны её найти, ты слышишь?! И мы должны отругать шалопая – как он мог нас обмануть!…

Зима в этом году выдалась снежная, но не слишком холодная, и поэтому в лесу было приятно находиться. Корбин мчался по нему на широких, подбитых мехом лыжах – это было довольно тяжело, но для него слово "тяжело" означало лишь, что надо больше тренироваться, поэтому граф только энергичнее работал ногами.

Он вообще любил зиму, любил это холодное, серебристо искрящееся безмолвие – иногда ему казалось, что оно в чем-то сродни ему самому, такое же спокойное, могучее, и в то же время способное в любой момент удивить чем-то новым, не виданным ранее. Да-да, Корбин в последнее время начал замечать за собой подобное и не знал пока, радоваться этому, или, напротив, опасаться. Он, если вдуматься, подобно многим, не самым, вроде бы, глупым людям, подсознательно холил и лелеял свои мелкие комплексы, ценил устоявшиеся, пусть и не самые умные, привычки и немного боялся всего, что влезало в его такой спокойный и уравновешенный внутренний мир.

Сзади раздались азартные крики. Корбин усмехнулся и наддал – для того, чтобы осуществить задуманное, ему надо было пробежать еще пол лиги. Не так и много, если вдуматься, но преследователи буквально наступали на пятки, благо скрыть лыжню не прибегая к магии было, мягко говоря, затруднительно. Впрочем, он не слишком напрягался – для того, чтобы его догнать, надо было иметь за душой чуть больше, чем щенячий задор, а этим большим обладал только один из преследователей…

На краю неглубокого оврага Корбин на миг остановился, оглянулся вокруг и, с азартным гиканьем устремился вниз по крутому склону. Эх, жаль – не видит никто! Ветер свистел в ушах, обжигая щеки легким морозцем, сзади клубилась снежная пыль. Э-эх, хорошо!

В самый последний момент, за небольшим поворотом, перед ямой, скрытой за невысоким бугорком, Корбин резко остановился и прыжком переместился влево, а потом аккуратненько ушел вверх, под защиту наполовину засыпанного сейчас снегом куста черемухи. Куст был достаточно густым и, присев за ним, Корбин надежно скрылся от любопытных глаз. Эх, не зря он хорошо знал эти места – придумать такую ловушку, что называется, на ровном месте, было вполне в его духе. Ну и результат оправдал ожидания – две стремительные, кажущиеся размытыми от скорости фигуры пронеслись мимо него, вписались в поворот… А потом раздался треск и сочная, хотя и вполне цензурная ругань.

Корбин с ехидным смехом выехал к краю ямы. Ну да, так и есть – тот преследователь, который ехал первым, влетел в эту самую яму со всего размаху, и теперь из глубокого, рыхлого снега торчали только ноги. Одна лыжа слетела с ноги и укатилась вниз по склону, вторая осталась на положенном месте и теперь изрядно мешала своему хозяину принять вертикальное положение. Из-под снега раздавались приглушенные, хотя и вполне понятные ругательства.

Второй из преследовавшей его парочки был куда легче и, хорошо разогнавшись и успев оттолкнуться на бугре, вполне предсказуемо эту яму перелетел. Сейчас он стоял на ее противоположном краю и звонко, весело смеялся. Корбин тоже улыбнулся:

– Эй, Прим, тебе помочь?

Из снега высунулась дрожащая рука и сделала в направлении Корбина неприличный жест. Граф пожал плечами: