Артём Корсаков - Каритас

На одной из улиц в центре Москвы на тротуаре на аккуратном, кожаном и очень мягком кресле сидел Эрдамас, скрестив ноги и облокотившись на спинку, внимательно наблюдая за происходящим вокруг. Он кого-то ждал, судя по его живым глазам, которые перебегали с одного предмета на другой, нигде особо не задерживаясь. На нём изящно сидел строгий чёрный костюм, сшитый, безусловно, по индивидуальному заказу, без единой складочки, ворсинки или пылинки. При этом казалось, что "бабочка" на его шее живая и вот-вот взлетит при первом дуновении ветра. Эрдамас ждал, опустив голову на руку, и с любопытством разглядывал прохожих, которые совсем не любят, когда их разглядывают, тем более так открыто. И непременно нарвался бы на грубость, если бы… его кто-нибудь видел.

Позади покорно стояла девушка с тем видом страха, который присущ людям, опасающимся неизвестно кого или чего. Приятные, правильные черты лица, длинные прямые белокурые волосы, да ярко голубые глаза непременно притягивали бы взгляды всех прохожих и мужского пола в восхищении, и женского в зависти, если бы её замечали. Меланес, а это была она, тоже умела оставаться невидимой, что при такой красоте спасало её от ненужных воздыхателей, отвлекавших от дела. На ней был плащ серого, "пугливого" цвета, в котором Меланес походила на маленькую мышку, скрывающуюся при виде малейшей опасности. Из-под плаща скромно выглядывало красное, цвета опасности, платье.

Дожидались они Артёма, изредка поглядывая на шумный бар, в котором он сидел. Эрдамас мог бы справиться один, но, к сожалению, не знал, как выглядит этот парень: лишь Меланес, изредка сопровождавшая Каритас в реальном мире и познакомившаяся с таким "чудом науки", как компьютер и Интернет, видела Артёма на фотографии. Меланес нервно переступала с ноги на ногу и легонько заламывала себе пальчики, но совсем не от того, что здесь холоднее, чем на Атулисе, и даже не из-за долгого ожидания. По её взгляду, испугано блуждающему от одной лужи к другой, да по тому, что она сильно прикусывала верхнюю губу, отчего та слегка распухла, можно было сделать вывод, что Меланес хочет что-то спросить, но боится этого.

— Как вы думаете, это судьба… ваше величество? — сказала она так, будто не знала, стоит ли произносить "ваше величество" или нет. В своё время Эрдамас отказался от трона и не имел право на этот титул, но всё же он — отец короля, да и намного старше, к тому же они раньше не оставались наедине, поэтому девушка совсем не знала, как ей себя вести.

— Что ты имеешь в виду, девочка? — ласково, словно разговаривал с родной внучкой, но не сразу переспросил Эрдамас, занятый своими мыслями.

Похоже, его тон придал уверенности Меланес, и она перестала переступать с ноги на ногу и более спокойно проговорила:

— Я имею в виду Артёма и Каритас… это судьба, в… в…?

Титул "ваше величество" был произнесён так тихо, что Меланес даже сама его не услышала.

— Кто знает… — после минутного раздумья так же ласково произнёс Эрдамас, относившийся ко всем добрым людям, как к родным. — Знаешь, с-судьбой ещё надо рас-спорядитьс-ся. Даже ес-сли это и правда, где гарантия, что они с-смогут пройти вес-сь путь до конца?! Лучший с-судья, знающий ответы на вс-се вопрос-сы, — Время.

В этот момент из соседнего кафе вышла компания весёлых молодых людей, хотя это больше походило на сход лавины, сметающей всё на своём пути. За ними проследовал высокий парень, не выпускавший рук из карманов, что выдавало его озабоченность и замкнутое разочарование, когда не хочется делиться мыслями с другими.

Эрдамас, даже без подсказки Меланес, по стеклянным глазам, которые совершенно ничего не выражали, и пустому взгляду, устремлённому всегда в одну точку, понял, что это именно тот, кого они дожидаются. Как только компания прошла мимо и прямиком направилась к станции метро, Эрдамас поднялся и кресло, мгновение назад находившееся под ним, вдруг исчезло, словно его никогда здесь и не было.

Затем "исчезла" Меланес: сначала указала взглядом на Артёма и что-то сказала Эрдамасу дрожащим голосом (что она сказала, тот так и не расслышал, но это и неважно), а потом направилась к ближайшему переулку и там скрылась.

Сам же дедушка Каритас немного постоял, огляделся, будто прощаясь с этим местом, а затем направился вслед за компанией.

Артём ехал в метро, где музейное великолепие соседствует с равнодушием спешащей толпы. Он не слышал и не видел совершенно ничего — так иногда бывает, когда собственные мысли застилают густым туманом происходящее вокруг, а иначе он, несомненно, заметил бы, что на него откровенно смотрел, даже разглядывал, не скрывая это, какой-то пожилой иностранец в белых перчатках с острым, всепроникающим взглядом. Артём даже не заметил, как все его друзья уже сошли на своих станциях и, если бы его спросили, попрощался ли он с ними, то он сказал бы в ответ нечто неразборчивое.