Лана Рисова: Тёмные сёстры (СИ)

Я немного успокоилась. Нужно просто дождаться утра. Скорее всего, ребята подумали, что я пошла домой и решили поискать меня там, убедившись в обратном, они обязательно вернуться с помощью утром.

Надо проверить мобильник. Порылась в рюкзаке и достала заветную раскладушку. Конечно, сигнала не было, здесь и на поверхности-то ловило только местами, приходилось долго ходить, чтобы найти сеть, но проверить все-таки стоило. Набрала номер службы спасения – нет, ничего. Потом номер СОС – снова тот же результат, а точнее отсутствие оного, что ж тут такая толща камня, что, видимо, ничего не просочиться. С сожалением, закрыла телефон и положила обратно.

Подумав немного, я решила остаться на месте и не исследовать мою огромную темницу, боясь потерять место падения. Есть совершенно не хотелось, поэтому, выпив несколько глотков колодезной воды из бутылки от колы, я подвинула поближе этюдник, подсунула под голову рюкзак и свернулась клубком.

Вот тут-то тьма и накинулась на меня со всех сторон. Она забиралась в волосы и под рубашку, пролезала между сжатыми в кулаки пальцами рук, просачивалась сквозь плотно закрытые веки. Я дрожащими руками включила фонарик. Чернь вилась вокруг луча обозленной спиралью, но не могла полностью поглотить его.

Со светом было еще хуже. Мрак казался гуще, в нем мерещились какие-то тени. Так, то, включая, то, снова выключая фонарь, я провела какое-то время, пока боль и усталость не сморили меня.

Пробуждение было страшным. Мне казалось, что меня куда-то затягивает, в какую-то черную дыру, очень узкую для меня, поэтому все тело как бы растягивается в пространстве-времени, и это очень больно. А смоляные жгуты, присосавшись к каждой клеточке тела, все тянут и тянут по узкому бесконечному тоннелю. Бац, и падение. От удара я проснулась.

Оказалось, что я просто очень сильно вздрогнула во сне. Под щекой ощущалась грубая ткань рюкзака, под боком все тот же камень. И тьма вокруг. Шишка начала тикать, как только почувствовала, что я проснулась окончательно, напоминая, что необходимо взглянуть на часы. Недовольно поморщившись, обойдусь и без подсказчиков, я все-таки включила фонарь и посмотрела на циферблат. Было восемь тридцать утра. Я с надеждой подняла глаза к потолку. Минута, две, три. Бесполезно, никакого света. Солнце должно было встать, но надо дождаться полудня, когда оно будет высоко, наверняка, длинный летний луч дотянется и сюда. Меня слегка мутило и хотелось в туалет. Порывшись в боковом кармане рюкзака, я достала половинку рулона туалетной бумаги и Маринкину зажигалку, о которой совершенно забыла. Единственный курящий человек в нашей компании Маринка отдала мне ее вчера утром на хранение, надеясь, что в минуту слабости, когда ей захочется покурить, я буду ее совестью, и не допущу такого святотатства на природе.

Я зажгла фонарик и поставила его вертикально лучом вверх. Сама взяла зажигалку и аккуратно двинулась в темноту. Честно говоря, мне было очень страшно. Точнее мне было ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ страшно. Но просидеть на одном месте, не знамо, сколько времени, и там же устроить себе туалет – это уже совсем не по-человечески. Передвигаясь практически на корточках, аккуратно ощупывая дорогу перед собой, иногда подсвечивая ее зажигалкой, я отползла на несколько метров от своей стоянки. И тут моя нога наткнулась на пустоту впереди. Нетвердой рукой посветив там, я обнаружила небольшое углубление в относительно ровном полу пещеры и спустилась туда, сжимая зубы от страха, и почти оглохнув от биения сердца. Сделав свои грязные дела, я, быстро почти выпрямившись, вернулась к лучу, погасила его и, подняв голову, принялась ждать.

Было что-то неправильное в этой темноте, и это что-то не давало мне покоя. Через некоторое время, когда я устала сидеть с задранной головой и пялиться вникуда и легла на спину на рюкзак, я поняла, в чем дело. Я не различала никаких звуков, кроме тех, что производила сама. Физически ощущая мрак, я не слышала его. Ни шелеста крыльев летучих мышей, ни возни грызунов, ни шипения змей. Последнее, впрочем, меня обрадовало. Но эта страшная тишина начала пугать меня больше темноты, и я, набравшись смелости, крикнула.

-Э-эй!

Ничего, что и следовало ожидать. Тьма впитала крик совсем, весь без остатка, как огромный кусок ваты капельку воды, и не оставила мне даже крошечного эха вдали. Я утешала себя тем, что в горной породе я не понимаю ровным счетом ничего, и это какая-то разновидность туфа, которая поглощает звуки и отгоняет живые существа. Мысль была совершенно бредовая, но я почти убедила себя в этом. Вряд ли здесь есть радиация, нас бы точно предупредили, куда ходить не следует. Мне стало себя очень жаль, я завидовала ребятам, которые там, наверху, в тепле, сытые и выспавшиеся. Ну, ищут меня, волнуются, наверно, но мне-то еще хуже сидеть тут одной, в кромешной темноте.