Карен Монинг - Любовная горячка

– Правда же, я с трудом прочитала ту надпись. Она может означать что угодно.

– Да неужели, мисс Лейн?

– Да. И еще я должна вам признаться, что та косметичка не принадлежала моей сестре. В этом я тоже ошиблась. Мама сказала, что она подарила Алине серебристую косметичку, и она не была стеганой. Мама хотела, чтобы мы различали их. Раньше мы постоянно ссорились, выясняя, что кому принадлежит. Дело в том, что я готова была схватиться за любую соломинку, и теперь мне очень жаль, что я зря потратила ваше время. Вы были правы, когда советовали мне собрать вещи, вернуться домой и помочь моей семье справиться с этим тяжелым для нас периодом.

– Понятно, – неторопливо произнес инспектор, и я испугалась, что он действительно видит меня насквозь.

Но разве государственным служащим, у которых большая гора работы и маленькая кучка зарплаты, не свойственно реагировать лишь на громкий скрип колес? Я своими больше не скрипела, так почему О'Даффи не понимает этого и протягивает мне масленку? Дело Алины было закрыто задолго до моего приезда сюда, он отказался возобновить расследование, и я прокляну себя, если теперь он это сделает. Для О'Даффи это равносильно самоубийству!

Я поубавила меда в голосе.

– Послушайте, инспектор, я всего лишь пытаюсь сказать вам, что сдалась. Я больше не прошу ни вас, ни кого-либо другого продолжать это расследование. Мне известно, что ваш департамент и так перегружен работой. Я знаю, что нет никаких улик. Я понимаю, что раскрыть это преступление невозможно, и смирилась с тем, что дело моей сестры закрыто.

– Как… неожиданно вы изменились, мисс Лейн.

– Смерть сестры может заставить девушку быстро повзрослеть. – И это во многом правда.

– Думаю, это означает, что скоро вы отправитесь домой.

– Завтра, – солгала я.

– Какой авиалинией?

– Континентальной.

– Каким рейсом?

– Я никогда не могу их запомнить. Но у меня это записано. Где-то наверху.

– В котором часу вы улетаете?

– В одиннадцать тридцать пять.

– Кто избил вас?

Я моргнула, запнувшись на этом вопросе. Не могу же я сказать, что я напала на вампира, а он меня чуть не убил.

– Я упала. С лестницы.

– Вам следует быть осторожнее. Ступеньки часто бывают скользкими. – О'Даффи оглянулся, обводя взглядом комнату. – С какой лестницы вы упали?

– Она в задней части дома.

– А что у вас с лицом? Ударились о перила?

– Ага.

– Кто такой Бэрронс?

– Что?

– Этот магазин называется «Книги и сувениры Бэрронса». Я не нашел ни одной записи ни о его владельце, ни о датах продажи и покупки этого здания, ни даже лицензии на торговлю. И хотя этот адрес присутствует на моих картах, кто-то приложил все силы к тому, чтобы этого здания не существовало. Так кто такой Бэрронс?

– Я владелец этого магазина. Что вам угодно?

Я подпрыгнула, едва подавив вскрик. Вот ведь подлец! Оказалось, что он стоял прямо за нами, словно олицетворенная бесшумность. Одна рука Бэрронса лежала на спинке дивана, черные волосы были зачесаны назад, на лице застыло высокомерное и холодное выражение. Ну, это как раз неудивительно. Бэрронс и есть высокомерный и холодный тип. Кроме того, он богат, силен, великолепен и просто ходячая загадка. Большинство женщин сочли бы его невероятно привлекательным. Слава Богу, что я к этому большинству не отношусь. Меня не привлекает опасность. Я больше ценю мужчин с твердыми моральными принципами. А Бэрронс разве что проходил рядом с моралью – поскольку путь в бакалейный магазин лежит мимо старого собора.

Интересно, сколько времени Бэрронс тут простоял? Когда речь идет об Иерихоне Бэрронсе, ничего нельзя сказать наверняка.

Инспектор поднялся с дивана, вид у него был довольно удивленный. Он явно заметил и габариты Бэрронса, и железную окантовку ботинок, и деревянный пол. Иерихон Бэрронс высокий мужчина крепкого телосложения. Я знала, что О'Даффи сейчас пытается сообразить, каким образом тот умудрился подойти совершенно бесшумно. Я же с некоторых пор перестала задаваться подобными вопросами. Откровенно говоря, до тех пор, пока Бэрронс прикрывает мою спину, я буду игнорировать тот факт, что на него, похоже, не распространяются законы физики.

– Мне угодно ознакомиться с вашими документами! – прорычал полицейский.

Я почти ждала того, что Бэрронс схватит инспектора за ухо и на вытянутой руке отнесет к выходу из магазина, поскольку О'Даффи не имел в данный момент никакого права на подобные заявления, а Бэрронс с трудом мирился с чужой глупостью. Честно говоря, он вообще с ней не мирился, и до сих пор совершать в его присутствии глупости разрешалось только мне, да и то лишь потому, что я ему нужна – в качестве помощника в розыске «Синсар Дабх». Нельзя сказать, что я круглая дура. Если я в чем и виновата, так это в том, что у меня мировоззрение человека, у которого было счастливое детство, любящие родители и долгий период сладкого ничегонеделанья, разбавленный маленькими драмами провинциального городка на Глубоком Юге. Все это – и слава Богу! – никак не способно подготовить человека к тому, какова может быть жизнь вне привычного круга.