Наталия Некрасова - Повесть о последнем кранки

— Какова?

— Жизнь слишком многих. Он оставил это своему сыну, внукам, правнукам… Может, им и не понадобится моя помощь. Может, они будут преспокойно обходиться и без Оракула, как ильветтар. И мы остановились на первом. Я взял нити, посмотрел узор, посмотрел на все "если", и определил цену. Оказалось, что все будет так, если в следующий Амланн будет убита женщина, которая его любит. Он страшно испугался, что будет платить другой и стал умолять меня изменить узор еще раз. Я изменил его, но теперь Лайин не будет любить нелюдя, а убьют его самого. Правда, его сын тогда уже родится. Вот и все.

— А ее он все равно будет любить?

— Будет. Он сказал, что иначе это будет не брак, а вязка. Твой родич брезглив, сентиментален и несколько страдает возвышенностью мышления.

— Неправда.

— Конечно, тебе виднее, — насмешливо ответил голос. — А ты давай решай, что тебе хочется от меня получить.

— Да я уже решила.

— Говори.

— Тебе опять хочется поразвлекаться?

— Не совсем. Сейчас я не слушаю твоих мыслей. Я просто пытаюсь угадать. Пойми и меня — скучно ведь. Ну, давай, говори.

— Ну, что ж… Если Эмрэг не будет счастлив, если то, что он задумал, не свершится, то пусть все останется как есть. Но я люблю его, а, значит, в Амланн убьют меня. И тогда…

— И тогда ничего не будет известно. Ведь ты берешь на себя его плату, значит, он перестает быть кранки.

— То есть, его замысел может не удаться?

— Нет, за это будет заплачено. Ведь та женщина, которая его любит, умрет. Я же говорил тебе — так поначалу я ему и предлагал. Значит, все вернется на круги своя. Просто я чуть-чуть переложу нить. Но вот что теперь будет у них с Лайин, я не знаю. Все может быть. Может, он ее разлюбит, может, она его полюбит, все, что угодно.

— А может… может, он хоть немного, хоть неделю, хоть день будет любить меня?

— Милая, менять такие чувства, как любовь, очень тяжело. Это самые яркие, самые определяющие узор каждого нити. Они основа узора. Я посмотрю. Ну, вот… нет, это не подходит… Да… Ну, слушай. Будет он тебя любить. Совсем немного. Пока снова не увидит Лайин перед свадьбой. Тебе хватит?

— А потом… Там, когда мы умрем?

— Ну, милая, тут уж не властен никто. Тем более я. Короче, тебе хватит?

— А что с ним будет потом?

— Не знаю. Он уже не кранки. Послушай, ты что, совсем не соображаешь? Ты взяла на себя его плату. Значит, он свободен, хотя и получит все, чего хотел. Счастливчик! Все — и даром! Вот так-то милочка. Ты изменила свою судьбу и заодно его. Узор — штука сложная… Хорошо, когда нити разных судеб совпадают. А если нет? Понимаешь ли меня, милочка? Тогда ведь обрезать нити придется.

— А если я все же пожелаю узнать его судьбу? И изменить?

— Можно менять только свою судьбу. Это, правда, все равно заденет других. И Эмрэг заплатил бы куда дороже, если бы его замысел не совпадал с желаниями и мыслями многих. Правда, насчет Лайин тут не совсем честно, но и плата высока. Так что меняя его судьбу вторично, ты опять сделаешь его кранки. Получится, что он вторично пришел к Оракулу. А ты ведь знаешь — "горе тому, кто придет к Оракулу второй раз".

— Почему так?

— Потому, что нельзя играть судьбами других по своей воле. Это не проходит даром даже для богов, как ты помнишь. Второй раз уже нельзя отказаться менять и платить, как в первый. И плата может быть такой, что лучше и не думать. Ведь узор уже выткан, придется резать. Это уже прошлое для меня, а прошлое не меняется. Так-то, милая. Ты еще о чем-то хочешь узнать?

— Да. Мы… я уйду в Имна-Шолль?

Смех Оракула был слишком неожиданным. Зимарун вздрогнула.

— Ну, нет, милая. Имна-Шолль не для тех, кто берет судьбу за загривок! И уж кранки там не бывать никогда! Ну, все?

— Да. Благодарю тебя. Прощай, Оракул.

— До встречи, Зимарун-кранки. До встречи…

До свадьбы оставалось немногим больше месяца, когда Ким оправился настолько, что мы вместе с небольшим отрядом людей Шанфелласа отправились в Ильвенну. Мы проехали через половину Ильвейна, по весенним грязным дорогам, среди веселой зелени и коротких частых дождей. Ильвейн севернее Саллана, и весна тут позднее. Мы видели тарнийские водопады и переправлялись через Линуэну, ехали по медовым лугам Наринки и пили зеленовато-золотистое ранрийское вино, а в Инере Ким таскал меня целый день по знакомым. Надо было видеть его слегка огорченную физиономию, когда он узнал, что его бывшая пассия, деканская дочка, уже замужем и родила мужу двоих сыновей-близняшек, располнела и поважнела. Инер мне понравился. Я вообще люблю города с их суетой, весельем и толкотней. Но я мало где бывала. А Инер намного больше нашего спокойного Шаннита. Но Шаннит красивее. Однако описывать наше путешествие неинтересно. Мы благополучно прибыли в Ильвенну и в тот же день предстали пред светлые — действительно светлые — очи государя Араэну. Он был привлекательным мужчиной, чего не скажешь о его дочери. Если мужчина похож лицом на женщину, то это бывает даже красиво, но никогда не будет красивой женщина, похожая даже на очень красивого мужчину. Правда, с Лайин я увиделась чуть позже. Сначала Араэну — я не зову его государем, поскольку он тогда еще действительно не был для Дзайалана королем — прочел послание брата. Улыбнулся, внимательно рассматривая меня и Кима.