Ярослав Коваль - Война за корону

Илья и Мирним остались в одиночестве. Пышно убранную спальню приглушённо освещали лампы с резными хрустальными подвесками. На столике у кровати ждали вино в ведёрке со льдом, фрукты и закуски, в каждой вазе стояли цветы, распространявшие лёгкий аромат по комнате. С потолка свисали лёгкие полупрозрачные покрывала, большинство полотнищ были подвязаны, но их можно было распустить и превратить обширную спальню в уютное обиталище со множеством укромных закутков.

Девушка покраснела и отвернулась. Смущённо потянулась было расстегнуть платье, но отдёрнула руки, стоило Илье заговорить.

— Хочешь? — спросил он, вытаскивая бутылку из ведёрка.

— Да. Немножко.

Вино оказалось розоватым, игристым. В хрустальных бокалах оно заискрилось таинственно и завлекательно. Они оба пригубили одновременно, избегая смотреть друг другу в глаза. Вместе с тем юноша не мог не глядеть на неё, на изящный изгиб её плеч, на трогательную шею и колечки волос, спускающиеся с высокой причёски. Она тоже то и дело косилась на него.

— Я в ванную. Ладно?

— Что ж ты спрашиваешь-то? — удивился он. И сам устроился на кровати поверх покрывала — ждать.

В намного более скромной спальне на этом же этаже Санджиф с облегчением стянул с себя камзол и, оставшись в рубашке, подошёл к окну задёрнуть шторы. Маша присела к трюмо, чтоб вынуть из ушей слишком тяжёлые для неё серьги.

— Какой-то очень уж сомнительный шаг — предоставить нам на двоих одни покои, — сказала девушка, критически рассматривая безупречно-белый воротник платья.

— Предполагается, что у нас с тобой полным ходом близкие отношения, поэтому так и поступили, — ответил он, отстёгивая золотую пряжку, скреплявшую воротник.

— Как бы там ни предполагалось, я намереваюсь ночевать в соседней комнате.

— Естественно. — Даро-младший порылся в карманах сброшенного камзола и вынул крохотную бархатную коробочку. Несмело подошёл к Маше, протянул ей. — Тебе нравится?

Внутри обнаружилось довольно-таки массивное золотое кольцо с крупным, почти чёрным сапфиром. Впрочем, может, это был какой-нибудь другой драгоценный камень, а может, и вовсе не драгоценный — архангелогородка ничего не понимала в драгоценностях. Она с улыбкой посмотрела на украшение, потом — на молодого человека.

— То есть вот так буднично? Ни тебе пламенных признаний, ни клятв? Куда это годится?

— Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя и только с тобой хочу связать свою жизнь, — спокойно ответил он. — А клятвы — это для венчания. Их я, конечно, принесу. И буду соблюдать.

— Мог бы хотя бы на колено встать.

— У вас так принято?

Маша рассмеялась и аккуратно пристроила ювелирную коробочку на край трюмо.

— А как к этому отнесётся твоя семья?

— Посмотри внимательнее, — предложил он, кивая на кольцо. — Это вещь старинная. Более двух тысяч лет назад его заказал для своей невесты господин Утрех Даро, мой много-раз-прадед. В дальнейшем оно передавалась в роду из поколения в поколение, пока мой отец не преподнёс его моей мачехе, госпоже Кендресс, на помолвку. Позднее мачеха подарила это кольцо моей матери на её свадьбу в знак приязни. А теперь мама передала мне. Понимаешь?

— Понимаю. — Девушка вновь взяла в руки коробочку, рассматривая украшение с должным почтением к такой древней реликвии. — А твой отец? Как он отнесётся? Ведь, если не ошибаюсь, его мнение как раз и было основным препятствием к нашему браку.

— Было. Теперь нет. Теперь я могу поступать так, как считаю нужным. Спасибо Илье.

— Тогда, — Маша улыбнулась дразнящее. — Надевай сам. У нас так принято. — И подставила правую руку.

Санджиф аккуратно надел ей кольцо и обнял так крепко и так настойчиво, что стало ясно — сдерживался он с трудом.

— Ты привыкнешь, — прошептал он. — Будет нелегко, но мы с тобой всё сможем преодолеть.

— Да уж, — рассмеялась она ему в плечо. — Оптимистично. Ну ничего. Надеюсь, в броне твоего батюшки тоже есть уязвимые места, и я смогу найти к нему подход. Хотя, глядя на эту ледяную глыбу, не скажешь даже, что он вообще живой человек.

— У моего отца сложный характер. Но он человек. Такой же, как все.

А в особняке, принадлежащем семье Даро, лорд, прежде чем идти к себе, вошёл в опочивальню своей младшей жены, госпожи Межены, только закончившей укладывать дочь. Новоиспечённая императрица, стиснув кулачки, крепко спала в роскошной люльке чёрного дерева, под пышным шёлковым пологом, расшитым золотыми языками пламени. Её мало волновали нарядное шёлковое платьице и кружевной чепчик, приготовленные на следующий день, да и сам факт свершившегося брака — тоже. Зато мать, любуясь приготовленными вещичками и своим чадом, оглянулась на супруга с беспокойством.