С. Никин - Симбиоз

— Ну что, Феденька? — добродушно беру собеседника за пухлую розовую щечку. — Сразу расскажешь, как найти мотоциклистов, или подождешь, пока я тебе что-нить сломаю?

Его дыхание еще не восстановилось, и потому в ответ я слышу лишь какой-то придушенный писк. Наконец грудь Федора начинает набирать воздух, из горла вырывается тяжелое дыхание.

— Какие еще мотоциклисты? Ты ответишь…

Прерываю его новым ударом.

— Отвечай только по делу. Каждое лишнее слово будет жестоко караться. А чтобы ты не заморачивался ненужными мыслями, сообщаю: я получил добро от губернатора на эту экзекуцию. Я вижу, ты снова отдышался. Мне бить, или будешь отвечать? А?

— Я не знаю, это Стас, это его люди, — зачастил толстяк. — Я не занимался силовыми решениями, это Стас.

— Звони ему и узнай, где их найти. Скажи, что они нужны для решения какой-либо проблемы.

— Но, Стас в больнице…

— Да хоть на том свете, — снова наношу удар. Я не садист, просто несколько часов назад меня расстреляли в упор из автоматов.

— У меня забрали телефон, — хрипит Сараев.

Собираюсь было протянуть ему свой мобильник, но решаю, что будет лучше, если он позвонит со своего номера. Открываю дверь и спрашиваю у отскочившего капитана, где телефон задержанного.

— Вы собираетесь дать ему возможность позвонить?

— Слушай, капитан, у меня нет времени отвечать на твои вопросы, — говорю я, но видя, как он набычивается, пытаюсь смягчить ситуацию. Прикрываю дверь и, взяв Суровцева под локоть, говорю доверительным тоном: — Ну ты же видишь, капитан, что это за гусь. Если его не расколоть в течение ближайших минут, то заявится толпа адвокатов, раздастся куча звонков сверху, и все… Ну, ты понимаешь…

— Если он будет звонить, то только в моем присутствии, — встает в позу капитан.

— Договорились, — киваю в ответ, ибо нет желания спорить.

Суровцев удаляется за телефоном, а я, вернувшись в кабинет, снова бью толстяка. А чтобы не расслаблялся. Сараев вдруг начинает плакать. Плачет, как обиженный ребенок, размазывая слезы по щекам пухлыми ладонями. И это существо уверяло, что является серым кардиналом? Стою перед ним, не зная, что предпринять. Если в таком состоянии он будет звонить брату, то ничего путного не получится.

Вошедший капитан оторопело смотрит то на своего подопечного, то на меня. Беру у него телефон и протягиваю Сараеву.

— Успокойся, Феденька, поплакал и хватит. Слезами, как говорится, делу не поможешь. А поможешь делу информацией, которую ты сейчас узнаешь у своего братца.

Федор, вытирая рукавом пиджака слезы, набирает на телефоне номер.

— И учти, — предупреждаю я. — Никаких ненужных разговоров. Будет задавать вопросы, говори, что нет времени, мол, потом все расскажешь. Понял?

Сараев кивнул. Я поймал на себе взгляд Суровцева, в котором появилось что-то похожее на уважение. А может, показалось.

— Стас! Стас, ты? — закричал в трубку Федор. — Да, да, Стас, я. Потом, Стас, недосуг мне. Мне нужны корейцы, как их найти. Мне срочно надо! Потом объясню. Срочно! Ага. Щас.

Сараев показал жестом, что нужно на чем-то записать. Суровцев тут же подсунул свой блокнот и ручку.

— Диктуй, пишу, — крикнул в трубку толстяк. — Что сказать? Понял. Все, Стас, давай. Некогда щас. Да, все, пока.

— Ну? — я с нетерпением наклонился над Сараевым. Тот вздрогнул, зажмурившись. Наверное, ожидая очередного удара. За моей спиной хмыкнул капитан.

— Вот их телефон, — наконец заговорил Сараев. — Стас сейчас позвонит им и предупредит, что мне нужны их услуги. Потом должен позвонить я и договориться о встрече. Стас всегда встречался с ними на даче в Дубровке…

— Адрес и ключи!

— Березовая, тринадцать. Ключи у них, — кивает на капитана.

Встречаемся взглядами с Суровцевым, и тот молча идет за ключами.

— Звони, договаривайся, — снова обращаюсь к Сараеву. Он набирает номер, глядя в оставленный Суровцевым блокнот.

— Але. Это Федор Сараев. Вас должен был предупредить мой брат. Да. Да. Дело срочное. Хорошо. Через час там же, где вы обычно встречались со Стасом. — Федор опускает телефон и, глядя на вошедшего Суровцева, сообщает: — Через час они подъедут на дачу. Предупредили, что за срочность потребуют двойной гонорар.

— Хоть четверной. Мне для них ничего не жалко.

— Гонорар за что? — заинтересованно спрашивает капитан.

— Например, за мое убийство. Хотя за него они уже получили, — ухмыляюсь я и оборачиваюсь к Сараеву. — Сколько за меня отвалили-то? Немного, небось? Я фигура не великая.