С. Никин - Симбиоз

— Вы хотите, чтобы я у них спросил? — то ли съехидничал, то ли снаивничал прокурор.

— Спрошу я сам. Так будет быстрее и эффективней. Вас я прошу лишь организовать нашу встречу.

Скобин в задумчивости пытается достать верхней губой до кончика носа, подталкивая ее нижней губой. Я отворачиваюсь, ибо это зрелище сбивает меня с мысли.

— Так что скажете, Геннадий Дмитрич?

— После вашего утреннего звонка, я созвонился с Шувановым. Если он поверил в то, что Сараевы лишились покровительства сверху, то в данный момент они должны быть уже арестованы. Если это так, то не вижу проблемы в удовлетворении вашей просьбы.

Начальник ГУВД полковник Шуванов Иван Степанович встретил нас на пороге своего кабинета. Его цепкий взгляд мгновенно пробегает по моей фигуре.

— Проходите-проходите. Так вы, значит, и есть представитель…э-э…неких сил?

— Волин Олег Юрьевич. В миру — индивидуальный предприниматель, — представляет меня Скобин. Интересно, что он имел в виду под уточнением "в миру"? Оцениваю крепкое полковничье рукопожатие.

— Итак, — начинает полковник, усевшись за стол и показав нам на стулья напротив. — Старший из братьев срочно слег в клинику, якобы с сердечным приступом. А вот младшенького Федора мы взяли. Он находится под охраной в одном из кабинетов. Сажать его в КПЗ я пока не решился, мало ли… Тебе-то, Дмитрич, после твоего спектакля теперь другого пути нет, как только вперед. А мне хотелось бы хоть каких-то гарантий… Ну, вы понимаете.

Оба выжидательно уставились на меня.

— Как вы себе представляете эти гарантии? Скажите, Геннадий Дмитрич, с тех пор, как вы начали действовать против Сараевых, хоть кто-то сверху пытался вам помешать?

— Нет, как ни странно. Я, честно говоря, ожидал немедленной отставки и, как минимум, обвинения в умопомрачении.

— Ну, так каких вам еще гарантий надо, Иван Степанович?

Шуванов, находясь в плену у противоречивых мыслей, задумчиво вертит в пальцах зажигалку. Зажигалка выскальзывает из пальцев и отлетает на край стола. Милиционер прослеживает взглядом ее полет, даже не сделав попытки остановить.

— Дмитрич говорил, что вам необходимо переговорить с Сараевым наедине? — наконец говорит он.

— Я буду вам очень признателен, если вы организуете такую встречу.

— Нет проблем, — полковник поднимает трубку. — Марина, вызови Суровцева.

Через пару минут, проведенных нами в молчании, в кабинет заходит высокий блондин с капитанскими погонами на плечах.

— Вызывали, Иван Степаныч?

— Вызывал, — Шуванов выбивает пальцами дробь по деревянному подлокотнику своего кресла. — Проводи господина…э-э-э…Волина к своему подопечному. Сам покарауль снаружи. Когда…э-э-э, Олег Дмитрич закончит разговор, проводишь его обратно, и сам далеко не отлучайся.

— Но-о…

— Никаких но, — прерывает капитана хозяин кабинета. — Выполняй!

Явно недовольный Суровцев жестом приглашает меня следовать за ним. По пути он рассматривает меня, явно прикидывая, что я за персона. Мы спускаемся на первый этаж, проходим в конец коридора. У последних дверей сидит вооруженный охранник. При нашем приближении он поднимается.

— Что он? — кивая на дверь, спрашивает у охранника капитан.

— Утихомирился, — хмыкает тот, — больше адвокатов не требует.

Мой проводник открывает дверь. В кабинете за столом сидит один из посещавших меня толстунов. Вид у него такой, как будто он является хозяином кабинета, так и кажется, сейчас повелительно кивнет на стулья, мол, присаживайтесь, и спросит о цели визита. Сараев приподнимается, явно желая высказать Суровцеву что-то протестующее, но, увидев меня, шлепается обратно в кресло. Его брови лезут вверх, собирая в складки кожу на лбу.

— Ты?

— Я, — подтверждаю его догадку. — Принес привет с того света. Не ожидал?

— Ну-у, я вас оставлю, — изрекает Суровцев, всем своим заинтересованным видом выражая желание остаться. Я киваю, и он с явным сожалением выходит, закрыв за собой дверь.

— Ну что, толстячок? — сходу принимаю решение не церемониться. Обхожу стол и за шкирку сдергиваю оцепеневшую тушку с кресла. — Хотел я забрать с собой вас обоих, но, видать, придется обойтись тобой одним.

— К-куда з-забрать? — вырванный из кресла толстяк тут же падает на стул, стоящий у стены, и вцепляется в сиденье руками.

— Как куда? Туда, куда вы меня отправили. На тот свет, естественно, — беру его, как нашкодившего пацана, за ухо и тяну вверх. Сараев привстает вместе со стулом, продолжая крепко прижимать его к заднице. Интересно, за кого он меня принимает, извращенец? Отпускаю ухо и, ударом в живот, отправляю его снова к стенке.