Кристина Кашор - Проклятый Дар

Она подумала о Раффине, как всегда, склонившемся над книгами и колбами. Наверное, прямо сейчас они с Банном тоже заняты каким-нибудь экспериментом. К тому времени, как она вернется, он уже будет женат на какой-нибудь даме. Ему придется жениться, а ее не будет рядом, чтобы дать ему выговориться, не будет рядом, чтобы высказать свое мнение, если он захочет его узнать. А он всегда хотел знать ее мнение.

— В конце концов, — сказала она, — мы решили, что об этом не может быть и речи, только посмеялись, потому что я не могла даже подумать об этом всерьез. Я бы никогда не согласилась стать королевой. А Раффину нужны будут дети, на что я бы тоже ни за что не пошла. И я не желаю быть привязанной к кому-то, пусть даже к нему. — Она посмотрела в огонь и вздохнула от сочувствии к Раффину, чьи обязанности были так тяжелы. — Я очень надеюсь, что он влюбится в какую-нибудь женщину, которая будет счастлива стать королевой и матерью. Так будет лучше всего. И пусть она родит ему целый выводок.

По кивнул в ее сторону.

— Ты не любишь детей?

— Мне нравятся дети, которых я знаю. Просто я не хочу своих. У меня не возникает желания их нянчить. Это трудно объяснить.

Катса вспомнила, как Гиддон сказал, что все изменится — словно знал, что у нее в сердце, словно имел об этом хоть малейшее представление. Она выбросила в костер вторую косточку и отрезала от гуся еще кусок мяса. Почувствовав взгляд По, она, хмурясь, подняла голову.

— Почему у тебя такой взгляд? — спросил он. — Ведь вроде бы ты на меня ни за что не сердишься.

Она улыбнулась.

— Я просто подумала, что Гиддону от такой жены, как я, было бы одно огорчение. Интересно, он догадался бы, что к чему, если бы я растила в саду водяной паслён? Или просто подумал бы, что это очень мило и по-семейному?

По выглядел озадаченным.

— А что такое водяной паслен?

— Не знаю, может, у вас в Лиониде он называется по-другому. Это маленький пурпурный цветок. Если женщина ест его листья, она не может понести.

Они закутались в одеяла и улеглись перед догорающим костром. По широко, сладко зевнул, но Катсе совсем не хотелось спать. Ей пришел в голову вопрос, но она не хотела мешать По, если он почти уснул.

— Что, Катса? Я не сплю.

Едва ли она сумеет когда-нибудь к этому привыкнуть.

— Я подумала, получится ли у меня тебя разбудить, — сказала она, — позвав тебя мысленно?

— Не знаю, — задумался он. — Обычно я ничего не чувствую, когда сплю. Но если появляется опасность или кто-то приходит, всегда просыпаюсь. Можешь попробовать… — он снова зевнул. — …если тебе так уж интересно.

— В другой раз попробую, — сказала она. — Когда ты не так устанешь.

— Катса, ты вообще никогда не устаешь?

— Конечно, устаю, — возразила она, хоть конкретного случая как-то и не вспоминалось.

— Ты слышала историю короля Лека из Монси?

— Не знала, что есть такая история.

— Есть, — ответил По, — и очень давняя. И тебе стоит ее знать, раз уж мы туда едем. Я расскажу, и, может быть, тебе захочется спать.

Он перевернулся на спину, а Катса, лежа на боку, смотрела на очертания его профиля в свете догорающего пламени.

— Прошлые король и королева Монси были добрыми людьми. Не самыми великими государственными умами, — добавил он, — но у них были хорошие советники, и они были самыми добрыми к своему народу королем и королевой, каких только можно себе представить в наше время. Но у них не было детей. И они не радовались этому, как радовалась бы ты, Катса. Они отчаянно хотели ребенка, потому что им нужен был наследник — и потому, что они, как и, наверное, большинство людей, просто хотели ребенка. И вот однажды в замок явился мальчик, красивый мальчик лет тринадцати, смышленый на вид, с повязкой на одном глазу — он потерял его в раннем детстве. Он не говорил, откуда родом, где его родители и как лишился глаза, а только попрошайничал и рассказывал истории в обмен на еду и деньги.

Слуги приютили его, потому что истории он рассказывал чудесные — невероятные сказания о таинственных землях за семью королевствами, где из моря и воздуха появляются чудища, а из щелей в горах — полчища воинов, и люди совсем не такие, как мы привыкли. В конце концов о нем услышали король с королевой, и его привели к ним, чтобы он рассказал свои истории. Мальчик совершенно их очаровал с самого первого дня. Они жалели его — бедного сироту с одним глазом, стали приглашать разделить с ними трапезу, справляться о нем, возвращаясь из долгих путешествий, звать в свои покои по вечерам.