Алена Даркина: Светлые очи мага Ормана

— Зуб даю! — хотел сказать решительно, а вышло чуть ли не мяуканье котенка. Нечто тоненькое, жалобное. Мол, не трогайте меня. А этого Барин ой как не любит. Надо что-то делать!

— Смотрите.

Серый бросил быстрый взгляд по мусорным просторам. Под ногами валялась бутылка из-под шампанского без горлышка. Рядом на старой газете виден четкий отпечаток милицейского ботинка. Значит, здесь мент и поскользнулся. «Ну, чего тебе стоило не в забор вмазаться, а башкой в стену? Не стоял бы я тут сейчас. Не потел».

Бутылочное горлышко полетело в нарисованную дверь и… отлетев от досок, зазвенело по стенке мусорного бака. Оттуда вылетел ошарашенный котяра и как спринтер перемахнул через забор. Мысленно Серый метнулся вслед за ним на волю. Все проводили кота взглядами. Кто-то выдал смешок.

Хлопнула оконная створка. Сверху выматерились со вкусом. Рявкнули что-то насчет тех, кто шляется.

— Боря, пасть закрой, — бросил вверх Андрей и голос сразу пропал. Барина в районе знали и боялись до судорог. — Ну и? — последнее относилось к Серому, и начинающий вор вздрогнул, щеки покрыла болезненная краснота.

— Зуб даю, — потеряно проговорил он, чувствуя, что земля под ногами вот-вот разверзнется.

— А в зуб? — не выдержал Степка, стоящий за спиной Андрея. Предвкушая скорую расправу, он потер кулаки. Демонстративно покрутил плечами, хрустнул шеей. «Разминается бык долбанный». Ростом всего лишь сантиметров на десять выше Сергея, а кажется, гора стоит — железо качает парень, за фигурой следит. «Не то, что ты…» — некстати пришла в голову мысль. Если он в зуб даст, голова с плеч.

— Слышишь, что братва говорит? — Барин не кричал, кажется, и не злился. Голос ледяно-равнодушный. Но Серый на всю жизнь запомнил, как так же равнодушно он разговаривал с Бахрушей. Спокойно, скучно. А потом стремительное движение и Бахруша уже на пере у него висит. А Барин хладнокровно так перо у него в кишках проворачивает и договаривает фразу. И ведь не разозлил его пацан. Просто тон не понравился Барину.

— Я докажу, — Сергей тоже непроизвольно начал сжимать и разжимать пальцы, словно и он к драке готовится. Хотя против «дружбанов» своих он как мышка против давильного пресса.

— Молодец, так бы сразу… — Андрей кивнул Степану.

— Нет! — взвыл, Сергей, догадавшись, что сейчас с ним проделают. — Нет, нет, нет!

Степка шагнул вперед. Схватив Серого за шиворот, он размахнулся и со всех сил запустил его в корявый рисунок. Навстречу стремительно понеслись испачканные мелом доски. В последний момент Серый даже успел заусенцы на них увидеть…

— Не… — крик как ножом обрезало.

— Ну, ни фига себе, — разнеслось по переулку.

Барин промолчал. На секунду в глазах мелькнуло недоумение. Но только на секунду. Банда еще глаза протирала, а в мозгу главаря уже прокручивались всевозможные комбинации, как использовать такую штуку, с пользой для группировки. Он кивнул сам себе и улыбнулся.

— Идеальное место, — еле слышно проговорил он.

— Куда он делся? — пробормотал Степан, растерянно рассматривая собственную руку.

— А тебе не все равно? — Андрей повернулся к подельникам. — Слышь, Козырь, забей-ка на завтра здесь стрелку с Сашкой-нарком. Сколько он мне задолжал? Ну, да неважно. Забей стрелку, и другим должникам стукни, что мы тут с ним перетирать будем не по-детски. Чтобы когда он пропадет… Ну, ты меня понял.

Козырь, а заодно и все остальные от души кивнули. Всё поняли. Исполнят сей момент. Здорово Барин придумал. Как там, в законе: нет тела, нет дела? Кто же будет искать людей, которые чем-то насолили ему, за нарисованной дверью?

16 июня, ночь,???

Влад то проваливался в сон, то снова просыпался и подолгу лежал с открытыми глазами. Почему это произошло именно с ним?

Иногда казалось, что он просто притягивает несчастья. Пока не пошел в армию, вроде бы все было ничего. И после дембеля несколько лет, пока не женился. Жанна была потрясающе красивой женщиной. Иногда она закатывала истерики или куксилась без причины и все же, он никогда даже мысли не допускал, что ему нужна другая. Скажем, у Бельского жена лучше готовит и никогда не устраивает сцен. Но она вечно в засаленном халате и лицо замученное, словно на ней поле пашут десять лет без выходных. С Яной, женой друга Петьки он с удовольствием обсуждал все: от политики, до новинок литературы. Но этой интеллектуалке вечно было не до забот домашних — то на симпозиуме, то на конференции. Петька еле успевал и работать, и за детьми смотреть. Нет, Влад всегда говорил, что Жанна лучше всех. Никогда ей не изменял. А однажды пришел с дежурства — на столе записка: «Ухожу, целую. Жанна» От этого удара он приходил в себя года три. То заводил новые знакомства, то снова пытался встретиться со своей красавицей и уговорить вернуться. Размышлял: почему от беспутного Бельского, который вечно навеселе и вечно с новой зазнобой, жена не ушла, а от него — ушла. Он ведь вроде весь такой положительный, прямо мечта, а не мужчина. Почти как в песне: «Чтоб не пил, не курил…»