Наталья Метелева - Эльфийский посох

К счастью, в этот момент рокот набата третий раз за вечер всколыхнул птиц, уснувших в гнездовьях.

Перед королевой и архонтами предстал угловатый подросток. Тридцать лет для эльфа — это, конечно, еще совсем юность. Но не детство же! Черты острого треугольного лица не отличались приятностью по эльфийским меркам — слишком уж резкие. Узкие губы плотно сжаты, жесткие черные волосы, обрезанные до линии подбородка, торчат в стороны перьями, а взгляд — дерзок до неприличия. Одеяние цвета пожухлой осенней травы выдавало в мальчишке лучника диких кланов.

В нарушение традиций претендент опередил стража и самолично, звонким девичьим голосом, назвался:

— Тинира от клана Гаэтер!

Подбородок надменно вскинут, в хищной улыбке блестят зубы — девчонка прекрасно знала, какой эффект произведет имя клана. Впервые за три десятилетия кто-то от Гаэтер удостоил внимания эльфийский союз.

Услышав, что для извлечения звука Тинира использовала стрелу составного лука, понимающие в стрельбе и заговоренных колоколах архонты одобрительно переглянулись: и сам лук выше похвал, и лучнице удалось подобрать нужные расстояние и точку удара по бронзовой махине.

На этот раз королева не позволила Даагону расспрашивать возможную наследницу и поступила, как всегда, мудро: лорд онемел и вперился в пустое место, представляя там изящный стол, два кубка и себя, отмечающего с Тиаль предсмертное примирение.

— Передай нашу благодарность клану Гаэтер, Тинира, — сказала Иллюмиэль, — за то, что он откликнулся на призыв эльфийского союза и прислал тебя.

— Я передам, королева, — лучница склонила голову и тут же резко вскинула. — Но не буду скрывать: даже по воле моего клана я не подошла бы к этому вашему колоколу, если б на состязания не вызвался мужчина. Клан Гаэтер не может допустить, чтобы у самого презренного из эльфов появился приемный сын и наследник. Лорд Даагон недостоин сына. Никакого!

«О, эти дикие эльфийки, такие горячие по сравнению с нашими изысканными статуями!» — «Самый презренный эльф» торопливо опустил веки, чтобы лучница, сверлившая его убийственным взглядом, не прочла в его глазах улыбку.

Однако не стоит забывать, что, если этот взъерошенный галчонок проиграет, у ее клана будет еще одна причина люто ненавидеть благородные дома. А это, если вспомнить о влиянии Гаэтер на другие дикие кланы, сделает разрыв эльфийского союза почти неминуемым. Следом воспрянет Империя с ее инквизиторами, а там уж и до новой войны людей и эльфов рукой подать. И опять Даагон окажется виноват.

Но где же тот, кого он на самом деле ждет, ради кого прослыл безумцем и «предателем всего эльфийского народа»?

Четвертый удар колокола прозвучал так неожиданно, громко и резко, будто прямо во дворце разорвалась шаровая молния.

Даагон вздрогнул и едва сдержался, чтобы не уставиться на парадные врата тронного зала, как какая-нибудь имперская деревенщина. Краем глаза он отметил двух вошедших стражей и не сразу осознал, что озвученное одним из них имя имеет прямое отношение к состязаниям.

Только когда страж троп Энрах, приветствовав королеву и архонтов, почтительно поклонился и ему, лорд догадался, с чего бы такая честь.

Он был разочарован и уже вполуха слушал доклад наблюдателя о способе, каким претендент вызвался в наследники: Энрах бросил в колокол меч.

«Необычный, стало быть, меч. Простой звякнул бы по-комариному. Надо бы посмотреть, что осталось от оружия… Наследнички, демон их задери, — ни одного одаренного мага! — думал лорд, оглядывая четверку молодых людей, претендующих на его имя. — Впрочем, чем еще, как не магией, справилась с первым испытанием Эоста? Что ж, Даагон, она права — ты безумен, и тебе пора уйти на покой. Вечный…».

Тот, кого он ждал, не явился, равно как и посланец друидов Древа Смерти, — из этих четверых в подобном просто некого подозревать. И вот последнее-то как раз настораживало. Неужели весть не долетела до Алкмаара? Или слуги Мортис боятся проверки главным Посохом Духа, которая предстоит каждому претенденту?

Церемония официального знакомства с Энрахом, лет пять известным среди эльфов, прошла совсем быстро: надо было успеть на торжество Двух Лун. На следующий день предстояло огласить испытания для каждого соперника — в той сфере, какую он применил при вызове голоса колокола.

Даагон приотстал от королевской свиты, спешившей на холм с танцевальной поляной, откуда лучше всего было наблюдать встречу Двух Лун.